Родя ободряюще толкнул меня плечом:
– Брось. Не обращай на нее внимания, Эхо. Она просто завидует – видит, как сильно к тебе привязан наш отец.
Я прикусила губу и, не отрываясь, смотрела в лес, отыскивая глазами среди голых черных ветвей первые искорки весенней зелени. В какой-то момент мне показалось, что среди деревьев мелькнуло что-то белое, сверкнули янтарные глаза. Но не успела я моргнуть, как все исчезло.
– Она ненавидит меня из-за моего лица, – сказала я.
– Неправда, – возразил Родя.
– Правда, правда, – я стащила с головы платок и закрыла глаза, подставив лицо ветру. Мои шрамы все еще иногда давали о себе знать. Ныли, особенно когда начинала меняться погода.
– Перестань так думать. По большому счету всем наплевать на твои шрамы.
– Мне не плевать, – вспыхнула я.
– Прекрати. Ты слишком умная, можно сказать – гениальная девушка, чтобы обращать внимание на дураков и тратить свою жизнь на обслуживание тупиц, которые забредают в наш магазин. Можешь, конечно, говорить что хочешь, но ты, Эхо Алкаева, совершенно необыкновенный человек. И была такой с самого рождения.
Я потянулась, чтобы коснуться пальцами шрамов, но Родя перехватил мою руку, снова положил ее мне на колени и негромко, но настойчиво попросил:
– Напиши в университет. Пожалуйста.
Я всмотрелась в родное, милое лицо Роди, и в сердце затеплилась надежда.
– Напишу, – ответила я. – Обещаю.
Глава 3
В тот день, когда наш отец женился на Донии, в мире уже царствовала весна. Ветви деревьев покрылись молоденькими зелеными листочками, а с вершин деревьев неслись громкие, ликующие птичьи трели. Так уж получилось, что день свадьбы совпал с моим шестнадцатым днем рождения – очевидно, отец забыл о нем, когда назначал дату, а позже, когда вспомнил об этом, изменить ее не позволила Дония.
Я поднялась очень рано, с треском открыла раму своего маленького оконца, впустив в комнату свежий воздух. Расчесала, а затем заплела свои волосы. Сегодня меня ждал новый сарафан из мягкой оранжевой парчи, расшитый на груди и по подолу золотой нитью. Его подарил мне отец, наотрез отказавшись при этом назвать цену. Новый сарафан я надела поверх белой блузки, которая нежно холодила своим воротничком мою шею, и тщательно застегнула его на все двадцать пять пуговок.
Я сунула ноги в валенки и вышла в коридор посмотреться в круглое настенное зеркало. Обычно я никогда не смотрюсь в зеркала, поэтому у меня даже в комнате своего зеркала не было. Однако сегодня выпал особенный день, и я довольно долго стояла, изучая отражение.
Из глубины зеркала на меня смотрели мои глаза, темно-синее эхо глаз мамы. У меня были такие же, как у нее, темные волосы. Шрамы на лице с годами побледнели, но, разумеется, не исчезли. Они продолжали натягивать кожу так, что казалось, будто я все время чему-то усмехаюсь. Впервые с тех пор, как с моего лица сняли бинты, я прикрыла ладонью левую его сторону и рассматривала правую половину, покрытую гладкой нежной кожей. Интересно, как бы сложилась жизнь, будь у меня лицо без шрамов? Если сильно сосредоточиться, то я, пожалуй, могла представить его таким – невредимым, нетронутым.
Затем я перенесла ладонь, прикрыв правую половину лица, и заставила себя смотреть на его левую сторону, изуродованную белыми неровными линиями. Правая сторона – такой я могла быть. Левая сторона – такая я есть. Есть, и буду. Всегда.
– Прекрасно выглядишь, Эхо.
Я вздрогнула, обернулась и увидела брата, наблюдающего за мной из открытой двери своей комнаты. Вот Родя действительно выглядел отлично – высокий, красивый, в новой, расшитой красными нитками рубашке. Волосы у него были аккуратно причесаны, начинавшая пробиваться на щеках щетина гладко выбрита.
Я опустила руку, постыдившись себя.
Вместе с братом мы отправились в новую деревянную церковь на краю городка, и по дороге я не могла не вспоминать недавно разрушенную старую церковь на вершине холма. Ту самую, где когда-то венчались наши родители – без гроша в кармане, но зато счастливые и пылко влюбленные. Я вспоминала об этом, и та давнишняя свадьба казалась мне гораздо более романтичной, чем сегодняшняя, в свежесрубленной церкви, где еще краска на стенах не до конца просохла.
Свадебная церемония прошла очень скромно. Дония выглядела просто замечательно в своем изысканном сверкающем платье и какой-то невероятно сложной вуали. Но я сосредоточила свое внимание не на своей мачехе, а на отце: наблюдала за тем, каким радостным стало его лицо, когда он увидел ее.
После венчания начался праздник. В нем принял участие, наверное, весь наш городок. Было угощение и танцы, и за всем этим быстро пролетело утро. Стремительно растаял и полдень. Родя пригласил меня потанцевать с ним, но я не захотела отвлекать его от других девушек, поэтому отошла в сторонку. Здесь я уселась на траве под большим развесистым деревом и потихоньку грызла песочное печенье, наблюдая за тем, как Родя флиртует с городскими девчонками и приглашает танцевать тех, кто ему особенно понравился.
Мимо меня проносились танцующие пары – струились, пролетая, легкие яркие юбки; быстро переступали ноги, отбивая каблуками ритм в такт со скрипкой старика Тинкера. Хотелось ли мне оказаться сейчас среди них? Конечно, хотелось! Только никому из парней я не была интересна. На этом празднике мне досталась роль уродливого серого облака, которое никто не хочет видеть на сияющем голубом небе.
Посидев еще немного, я тихонько ушла с праздника. Ушла, даже не пожелав всего доброго отцу и Донии в их начинавшийся медовый месяц. Я пыталась оправдать свое поведение тем, что устала и хочу побыть одна, но это не так. Просто достали до печенок мои любимые земляки своим перешептыванием и долгими холодными взглядами в мою сторону. Я чувствовала, что все глубже погружаюсь в омут одиночества и печали.
Когда я добралась до нашего домика у леса, день уже начинал клониться к вечеру. Я села на заднем крыльце и поджала колени к груди, стараясь не чувствовать себя совершенно забытой и никому не нужной.
Ветер играл моими волосами. В воздухе витал запах земли, дерева, травы и еще чего-то неуловимого – весны, наверное. Расстилавшийся передо мной лес был полон жизни, движения, птичьих голосов. Солнце уже уходило на запад и начинало сползать за горизонт. Внезапно я увидела мелькнувшую среди деревьев стремительную светлую тень. Еще секунда, и на самой границе леса появился громадный белый волк. Появился и взглянул прямо мне в глаза. Я готова была поклясться, что он узнал меня. В голове промелькнула дикая, шальная мысль: «А не тот ли это самый волк, которого я спасла
