– Нимуэ.
– Что? – она почти чувствовала его дыхание на своей коже.
– Я не знаю, что делаю, – он немного отстранился. – Я не могу остаться.
Заклинание пало. Нимуэ отвела взгляд, а Артур хмурился.
– Я задолжал дурным людям. Не только Борсу, есть и другие. Тебе мои проблемы тоже ни к чему, так что… извини.
– Почему ты так поступаешь? – спросила она.
– Ты заслуживаешь кого-то получше, – голос Артура дрогнул. – Знаю, я никогда не стану тем человеком, которым меня хотел видеть отец. Не буду истинным рыцарем. Но, может быть, где-нибудь я смогу обрести честь, может, отыщу справедливость. И мужество, чтобы служить им.
– Ты ищешь – или просто бежишь? Со стороны выглядит одинаково, знаешь ли, – с каждой минутой Нимуэ все больше чувствовала свою глупость.
– Поедем со мной! Ты ведь даже не знаешь этих людей, ты ничего им не должна. Поехали, и мы перевалим через Железные Пики уже через две недели, а потом сможем отправиться, куда захотим. Море Песков? Золотая тропа? Что бы ты хотела увидеть?
«И правда, чем я им обязана?» – задумалась Нимуэ. Но в этом вопросе скрывалось куда больше. Она вспомнила поющих детей: что они подумают, если она просто сбежит посреди ночи? Оставит их умирать в голоде и страхе? И как быть с обещанием, которое она дала матери?
– Но что будет с ними?
– Не знаю. Но я всегда за версту чую, когда дело пахнет жареным, а ты не обязана разделять их судьбу.
– Можно считать, что дело проиграно, только если все отказались от него. Так это все, что тебя волнует? Выживание?
– Да нет, говорю же тебе, я думаю, что вдали от дома…
– Рыцарь не бежит, чтобы отыскать честь, Артур! И он определенно никогда не бежит от битвы.
«Моргана была права насчет него», – Нимуэ скрестила руки на груди, ощущая себя одновременно очень уязвимой и невероятно злой.
– Спасибо, что помог. Скоро собираешься ехать?
Артур пожал плечами, и это еще больше разозлило ее: «Ну что за детские жесты!»
– Через день или два. Слушай… насчет меча. Если ты намерена остаться, то, думаю, самое лучшее, что ты можешь сделать для своего народа, – отдать меч Мерлину. Не слушай Моргану: она зла на весь мир. Ты ведь рассказывала, что именно этого хотела твоя мать перед смертью, – а она, должно быть, знала, что он тебе поможет.
Нимуэ покачала головой:
– Она никогда о нем не говорила прежде.
– Прими это как совет от меня. Но я… я действительно не хотел бы увидеть, что ты пострадала.
– Ты и не увидишь, – равнодушно ответила Нимуэ, направляясь к берегу. – Потому что тебя здесь не будет.
Двадцать три
Мерлин прикрыл рот рукавом, чтобы заслониться от запаха, и прокрался мимо спящих тел прокаженных. Он опустился на колени, оставив конец веревки в центре туннеля, а затем поспешил к железным воротам сокровищницы Прокаженного Короля и достал из складок мантии украденный ключ.
Потребовалась целая вечность, чтобы большие петли на дверях хранилища перестали так скрипеть. Пробравшись в зал, Мерлин двигался бесшумно и быстро – мимо рядов бесценных сокровищ, не сводя глаз с Пламени фейри, плещущегося в медной жаровне перед скелетом Боудикки. Мерлин бросил взгляд на ее мерцающие изумрудным светом глазницы.
– Простите, что соврал, миледи. Я был бы счастлив знать вас при жизни.
С этими словами он вытащил из робы чашу из змеиной глины размером не больше ладони. Шепча древние слова, Мерлин пытался заговорить пламя, чтобы оно перешло в чашу. Сперва огонь сопротивлялся, словно осознавая влияние извне, но постепенно начал уступать, склонился к поблескивающей глине и в конце концов перекинулся на нее.
В чаше Мерлина горело Пламя фейри.
Прикрыв его такой же чашей, Мерлин спрятал импровизированную жаровню в карман и поспешил к дверям сокровищницы. Распахнув их, он увидел Кейлек в ее неизменном бычьем черепе.
Мгновение они глядели друг на друга. «Может ли быть так, что она предает своего короля?» – размышлял Мерлин. Искушая судьбу, он придержал дверь сокровищницы и мотнул головой себе за спину.
Явная ошибка.
Кейлек подняла гниющий палец, тыча им в Мерлина, и издала утробный вопль, от которого содрогнулись каменные переходы в подземном замке Ругена.
Мерлин оттолкнул чертову ведьму в сторону и бросился вниз по туннелю, сорвав ржавую палицу с одного из омерзительных настенных украшений Ругена. За ним со всех сторон потянулись прокаженные в оборванных одеждах: они выползали из-под пола, из стен, с потолка. Неестественный крик Кейлек разрывал барабанные перепонки, и Мерлин застонал от боли. Теплая кровь пульсировала в ушах, звуки вокруг становились смутными и далекими.
Трое прокаженных напали спереди, так что Мерлин раскрутил палицу и ударил по их расплавленным рожам. Он прорвался через тела, едва не теряя равновесие, промчался мимо логова Ругена, и тут бесформенная тень короля накрыла стены, а гулкий голос проревел:
– МЕРЛИН!
Волшебник мысленно выругался. Быстрый побег был критически важен для исполнения плана, поскольку стоит Ругену подключить магию, как шансы Мерлина на выживание станут гораздо меньше. Тем временем путь ему преградили трое прокаженных со ржавыми мечами в руках.
«Может, магии у меня и нет, но я далеко не беспомощен!»
Мерлин рванул навстречу Страждущим, блокируя их удары палицей и обращая их бешеные атаки против них самих. Прокаженные рубили друг друга, а Мерлин нырял между ними и, выпрямляясь за их спинами, крушил позвоночники и черепа.
– Хашас эск’алам чиссхерис’калам!
Руген колдовал. Слова заклинания магии земли эхом отражались от стен замка, и Мерлин с удвоенной силой замахал палицей. Время истекало. Стены задрожали, и грязь и глина на полу превратились в сосущую слизь, охватившую сапоги Мерлина. Вдалеке он видел выход: с потолка капало, проход обрушивался. Страждущие тоже оказались в ловушке – они бессмысленно взмахивали руками и кричали, когда земля плавилась под их ногами. «Он убьет их всех, чтобы не дать мне сбежать», – осознал Мерлин, утопая в болоте. В горло набилась грязь, и он больше не чувствовал под ногами никакой твердой поверхности. «Я тону… тону, черт!»
Не обращая внимания на бедлам вокруг, Мерлин сосредоточился, перестал двигаться, чтобы замедлить погружение. Руки шарили вокруг, пока наконец не нащупали мокрый конец туго натянутой веревки. Мерлин вцепился в нее и рванул вперед. Ладони горели от боли, но по веревке он смог выбраться, дергая ногами и постепенно обретая опору. Мерлин отбивался от десятков цепких рук, карабкаясь по тонущим телам, словно по лестнице. «Спасибо, Руген», – подумал он, мысленно улыбаясь.
Он взбирался все выше, грязная веревка скользила меж пальцев, а сапоги раз за разом вонзались в слизь. Мерлин двигался к серому свечению ночного неба, а сотни прокаженных затапливали туннель, сжимаясь и извиваясь под его ногами, точно крысы.
На свежем
