Мерлин шел подле Ленор через Железный Лес, и она аккуратно направляла его. Он споткнулся, схватился за ее руку, прижимая ее к груди.
– Ты быстро выздоравливаешь, – сказала она.
– Благодаря тебе. Ты спасла меня.
Ленор покраснела.
– Любая жизнь священна для Сокрытого.
– Я мало забочусь о собственной жизни: судьба и без того потратила на меня много лет. Однако ты возродила мою душу, а я боялся, что потерял ее насовсем, – Мерлин коснулся ее щеки, но Ленор старалась не смотреть ему в глаза.
– Я обещана другому.
– Но ты не любишь его, – сказал Мерлин.
– Да, не люблю.
Он кивнул:
– Мне кажется, тебе больше по душе сломанные вещи.
Она наконец подняла взгляд и посмотрела прямо в его серые древние глаза.
– Да, это так.
Мерлин обнял ее, касаясь губами ее шеи, уха, щек, губ.
Вспышка света – и новое воспоминание: Мерлин и Ленор, обнаженные и сплетенные в объятии на одеялах. Их тела золотились в свете свечей. Снова мерцание огней. Мерлин проснулся в своем укрытии от звуков, наполняющих храм. Мужской голос отчитывал Ленор.
– Старейшины спрашивают, а я не знаю, что ответить, потому что ты действительно ведешь себя странно.
– Я согласна с тобой, Иона, – успокаивающе ответила Ленор.
– И эти пересуды опасны, а мне это не по душе. Ты закрылась от всех, пренебрегаешь своими обязанностями. Лекарственные сады умирают, а храм заброшен. Ты что-то скрываешь от меня?
– У меня… нет, совсем нет… Я не собираюсь отвечать на детские сплетни, – Ленор изо всех сил старалась защититься.
– И это сбивает меня с толку. Ты проводишь ночи в храме, я этого не могу понять – и не одобряю. Ты должна вернуться в деревню и вести себя как подобает. Ты поняла?
– Иона, ты не…
Свет снова замерцал, и Нимуэ увидела Мерлина, кружащего по храмовому саду. Между лекарственными травами и цветами росли сорняки. Стоя на коленях, он шептал заклинания, чертил пальцами древние символы, чтобы направлять мысли…
И ничего не происходило.
С еще большим усердием он убеждал корни расти глубже, а цветы распускаться, но его слова были пусты, а усилия тщетны. Сад не менялся.
– Нет, – прошептал он.
Снова вспышка света. Мерлин бушевал в Железном Лесу, отчаянно бормоча заклинания, вызывающие ветры и молнии, но лес оставался безмолвным, а небо – спокойным.
После очередной вспышки Нимуэ увидела, как Ленор входит в Затонувший Храм. Мерлин сидел у алтаря, бормоча что-то себе под нос.
– Мерлин?
Темные глаза сверкнули.
– Где меч?
Ленор отступила на шаг, испуганная его резкостью.
– Ты в порядке? Что случилось?
– Думала, что сможешь заманить меня в ловушку, здесь, в этой вашей убогой деревушке? А? Так ты собиралась со мной поступить? – Мерлин вскочил на ноги и угрожающе направился к ней.
– Я понятия не имею, о чем ты, – проговорила Ленор.
– Ты отняла у меня меч! Против моей воли! – взревел Мерлин.
– Меч убивал тебя! Ты умирал на этом самом полу! Боги, что на тебя нашло?
– Вместе с ним ушла моя магия! – голос волшебника прерывался от волнения. – Моя суть! Верни его!
– Ты не можешь мыслить ясно, твой разум отравлен…
Мерлин опрокинул алтарь, раскалывая древние камни.
– Я требую, чтобы ты вернула меч! Сейчас же!
Однако Ленор твердо стояла на своем.
– Меч уничтожен – и это спасло тебе жизнь!
– Лгунья! Ты уничтожила меня! Обманула! – теряя силы, Мерлин рухнул на землю.
Она бежала прочь, стремясь укрыться от его безумия в тайных туннелях под храмом. Ленор приблизилась к мечу, спрятанному под алтарем в ножнах Арауна, задаваясь вопросом, стоит ли вернуть его Мерлину или же оставить богам. Ее рука потянулась к рукояти, и, когда пальцы сжались вокруг кожаной оплетки, она прошептала:
– Покажи мне, – и видения наполнили ее разум. Рот Ленор открылся в беззвучном крике, а глаза расширились от ужаса.
Последняя вспышка света. Ленор, пошатываясь, вошла в храм. К Мерлину, казалось, уже вернулось некоторое самообладание, и он потянулся к ней.
– Ленор, прости, я… – но она резко прервала его:
– Я хочу, чтобы ты покинул это место и никогда не возвращался. Я выхожу замуж за Иону.
– Прошу тебя, я был не в себе! – умолял Мерлин.
– Убирайся или я прикажу вышвырнуть тебя вон! – Ленор повернулась к Мерлину спиной.
– Довольно!
Мерлин вскочил и попятился. Нимуэ надвигалась на него.
– Что она видела? Что показал ей меч?
– Я больше ничего тебе не должен.
Однако Нимуэ такой ответ не устраивал.
– Здесь не все – и ты знаешь это. Что такого она могла увидеть, что ужаснуло ее?
– Я устал от этих игр! – прорычал Мерлин. – Ты увидела достаточно!
– Неужели? – Нимуэ схватилась за рукоять меча.
– Что ты делаешь? – взволнованно спросил Мерлин. – Нимуэ!
Она обхватила меч обеими руками и торопливо обратилась к нему:
– Покажи мне то, что показал моей матери.
Поток образов захлестнул сознание Нимуэ.
Тысячи пожаров охватили город, от Терм Каракаллы до Мавзолея Августа, и оттого вокруг Рима клубился оранжевый ореол. Странная голубая молния описала дугу над черными облаками дыма, скрывающими звезды. Отчаявшиеся, оголодавшие римляне бежали в поисках безопасного места: чудовищные захватчики хлынули через Саларианские ворота, и казалось, что все кошмары стали явью. Варвары летали на прозрачных крыльях, словно гигантские насекомые, рыскали, как леопарды, сверкая огненными зрачками, топтали землю раздвоенными копытами, пятнали рога кровью невинных.
Легионеры отступили по Мосту Фабриция и укрылись за мраморными колоннами храма Юпитера. Базилика по ту сторону Тибра вспыхнула огненными шарами. Огненный водопад освещал сотни тел, тонущих в реке.
Центурион на коне призвал на помощь своих ауксилариев, и тут голубая молния ударила, поражая одновременно коня и всадника, обугливая плоть и доспехи.
Захватчики взвыли, взорвались победными криками, и темный принц-победитель Мирддин – более молодой и жестокий Мерлин – проехал сквозь пламя на своем гигантском серебряном олене, размахивая Зубом Дьявола, Мечом Силы. Глаза Мирддина горели синим огнем, как и стрелы, которые он посылал во врагов. Он направил меч на колонны храма Юпитера, и вихрь холодного огня уничтожил здание вместе с женщинами и детьми, укрывшимися там.
– Живых не оставлять! – проревел Мирддин, галопом пересекая площадь, рубя бегущих римлян: центурионов в доспехах и остальных, в одеждах мирных жителей, старых и молодых, вооруженных и беззащитных.
Мирддин выкрикнул что-то, подняв голову к небу и вызывая дуги молний, осыпая огненными копьями все живое, куда бы ни падал его сверкающий синевой взгляд. Хлопья красного пепла покрывали его боевое одеяние. Глазами, вокруг которых виднелись черные круги, он впился в Зуб Дьявола – семя его честолюбия, клинок, который повелевал армиями, побеждал императоров и заставлял королей варваров преклонять колено. Меч слился с плотью Мирддина. Не было ни руки, ни рукояти, ни запястья – только обугленный кусок плоти и сталь, ставшая ее продолжением.
Тридцать шесть
Со вдохом Нимуэ вырвалась из воспоминаний в настоящее, в ужасе от увиденного. Она повернулась к Мерлину.
– Как ты мог?..
– Все дело в мече, – попытался
