Все, что оставалось Артуру, – взять под контроль события, которые развивались угрожающе стремительно. Когда противников в лице Красных Паладинов не осталось, воины из числа фейри обратили свой взор на стражников лорда Эктора – те до сих пор нерешительно мялись в стороне, не зная, какую сторону поддержать. Артур бросился наперерез восьмифутовому Мастеру Бури, который намеревался атаковать перепуганного солдата.
– Они нам не враги!
Потребовалось немного времени, чтобы разнять их, но в конце концов Мастер Бури успокоился.
– Мы здесь не для того, чтобы убивать! – крикнул Артур. Затем он обратился к страже: – Бросьте оружие, и вас не тронут, даю слово.
Солдаты обратили взоры в сторону капитана, окровавленного после схватки с Бивнями. Он кивнул, и мечи были брошены. Однако паникующие горожане и приезжие фермеры хватались за вилы, подбирали с земли мечи, намереваясь защитить детей от пришлых «монстров». Рос выхватил у одного из фермеров копье и голыми руками переломил древко. Он уже наклонил голову, собираясь поднять бедолагу на рога, но в это время по рядам фейри, по всей толпе из солдат, городских и крестьян пробежал ропот.
Нимуэ шла через ворота Шлака, за ней следовали десятки фейри из разных кланов: Фавны, Змеи, Скалолазы, Лунные Крылья – и «человечья кровь». Артур, шатаясь, вышел ей навстречу из дыма: он был измучен и волочил меч по земле.
– Ты здесь, – Нимуэ остановилась.
– Да. Я не рыцарь, понятное дело, но если я тебе нужен, то мой меч и моя честь к твоим услугам. Думаю, во мне еще осталось что-то хорошее.
– Осталось, – Нимуэ обвила его руками. Она чувствовала, как его волосы пахнут дымом и кровью, стерла грязные разводы с его щек и глаз, а потом поцеловала в губы. Артур обхватил ее лицо ладонями и произнес:
– Я рад, что ты здесь.
Она повернулась к испуганной толпе, ощущая напряжение: схватка вот-вот могла возобновиться. Они знали, кто она. Они боялись ее. С бешено колотящимся сердцем Нимуэ забралась на поваленную телегу.
– Я Нимуэ из Дьюденна, из клана Небесного Народа! Я дочь Ленор, архидруида моего клана! Мои враги, – она оглядела толпу, высматривая Красных Паладинов, – знают меня как Ведьму Волчьей Крови. Но вам я не враг.
Ее голос невольно смягчился.
– Я хочу, чтобы вы знали: с этого момента Шлак свободен! Отныне вы вольны жить! Вольны растить детей в мире, работать, любить. И поклоняться любым богам, каким хотите, пока ваши боги не требуют единоличной власти.
У Нимуэ было чувство, словно мать стоит рядом, направляя ее слова.
– Мы хотим мира, хотим вернуться в родные земли и восстановить то, что от них осталось. Мы не желали этой войны. Но это не значит, что мы не будем сражаться! И не значит, что мы не сможем выиграть ее!
Фейри одобряюще заревели, некоторые фермеры застучали кулаками по деревянным бокам повозок, выражая согласие. Нимуэ подняла Меч Силы к солнцу.
– Это меч моего народа, меч моих предков, выкованный в Пламени фейри в те времена, когда мир был еще молод. Так пусть этот меч дарует нам отвагу, будет светом во тьме, надеждой во времена отчаяния! Говорят, что это меч Первых Королей, а я скажу – короли исчерпали свое право решать! Я нарекаю его мечом Первой Королевы!
– Королева фейри! – закричал Рос. Его соплеменники с ревом подхватили:
– Королева фейри! Королева фейри! Королева фейри!
Артур изумленно наблюдал, как растет гул, как крик волной расходится по площади, как сливаются в едином порыве голоса фейри и людей – фермеров, горожан, даже некоторых солдат лорда Эктора. Он взглянул на Нимуэ: она воздевала меч к небу, словно богиня мщения, прекрасная и пугающая. И хотя Артур все еще ощущал сомнение в глубине души, он, подобно остальным, вскинул вверх кулак:
– Королева фейри! Королева фейри!
Сорок один
Верхом на коне Гавейн пробирался через заросли низких, покрытых листвой деревьев, пытаясь нагнать убегающего врага. Он сжал седло коленями и отпустил повод, освобождая руки для лука, а затем прицелился в мелькающую впереди фигуру в красных одеждах и выстрелил. Красный Паладин раскинул руки и изогнулся, из чего Гавейн сделал однозначный вывод: он мертв. Конь продолжал скакать, тело паладина подкинуло в седле, и он улетел в кусты.
Гавейн заставил лошадь замедлиться: она была уже вся в мыле от быстрой скачки. Он направился на шум ручья, выехал к небольшому каменному мосту, покрытому мягким мхом, и позволил лошади напиться, перед тем как ехать дальше. Гавейн и сам опустился на колени, жадно зачерпнув воду ладонями. Краем глаза он заметил в отражении призрачный силуэт над собой и рванул влево. Зазубренная стрела вонзилась ему в правое бедро.
Гавейн поспешил укрыться за деревьями. По глубине раны он определил, что наконечник стрелы сделан из хвоста ласточки; такие использовались для охоты на крупную дичь, поскольку могли причинить серьезный вред и вызвать обильное кровотечение. Укрываясь за кривым ясенем, он переломил стрелу и в тот же момент услышал звон меча, извлекаемого из ножен.
Плачущий Монах перепрыгнул через мост и бесшумно приземлился. Его меч был тонким и длинным, а легкий изгиб стали напоминал сабли, которые Гавейну случалось видеть во время странствий по пустыне, у азиатских воинов. Но этот казался более изящным: рукоять короче, более угловатая – словом, оружие стремительное и грациозное.
Не обращая внимания на огонь, пожирающий правую ногу, Гавейн вытащил длинный меч и с рычанием рванул в сторону ручья, сжимая рукоять двумя руками. Его нога немного подвела во время замаха, но удар получился достаточно сильным, чтобы Плачущий Монах потерял равновесие; впрочем, не теряя времени, он перевел свое падение в рубящий удар, который Гавейн едва успел блокировать. Монах воспользовался преимуществом. По лесу разнесся звон стали о сталь, когда монах бросился вперед и толкнул Гавейна в сторону ручья: здесь, на скользких камнях, больная нога куда сильнее подводила его. Лишь зеленый наплечник спас его от невероятно сильного удара, способного разрубить человека пополам. Лезвие пробило доспех и достало до кожи, и Гавейн ощутил, как по плечу потекла теплая кровь. Он отступил в воду, спасаясь от непрерывной серии атак. Никогда прежде Гавейн не встречал столь быстрого воина.
Наконец он уткнулся спиной в камень, перехватил поудобнее меч и блокировал очередной замах монаха, ударив в ответ рукоятью. Гавейн попытался воспользоваться преимуществом, которое давал ему рост: он хотел прижать монаха к высокому берегу ручья и затем впечатать в прибрежную глину. Однако монах схватил сломанную стрелу в бедре Гавейна и со всей силы провернул ее, вырывая у противника крик. В довершение он пнул Гавейна в бедро, вынуждая хромать еще сильнее.
Плачущий Монах схватил противника за ухо и отступил назад, собираясь нанести смертельный удар, но тут из-за деревьев, рыча, словно