– Очень уж философскую тему ты затронул, Вениаминович, но мы ее с тобой уже обсуждали. Помнишь, в доме Стаховых? – Мой голос получился каким-то обреченным и подавленным, хотя я старался говорить как можно бодрее.
– Еще бы мне не помнить! Твои рассуждения были настолько тупы, что забыть их не так уж и просто!
– Так вот, не понял ты тогда, не поймешь и сейчас. Смысл распинаться?
– Ну да, куда уж мне. Это ж все, поди, с квантовой физикой связано. – Вставая, он взглянул на Танка и ухмыльнулся. Тот ухмыльнулся в ответ. – Нечего тут понимать! Абсолютно нечего! Прославиться вам захотелось, инфантилы, вот и вся физика! Прослыть этакими Робин Гудами, защитниками оборванцев!
– А я и говорю: какой смысл?
– Для начала дослушай, молокосос! Авось потом прозреешь!
– С удовольствием, дядя Леша. Жги.
– Вас как лохов развели!
– Так я и не отрицаю.
– Это уже радует, но никак тебя не спасает. Раньше думать надо было, когда тебе мозги промывали всякими бредовыми и наивными идеями. Типа «Наши иллюзорные идеалы святы!», «Мы служим народу, а не нищенскому сброду!», «Защитим нацию бомжей!», «Спасем проклятущее человечество!». Что, прав я, да? Такую галиматью они вам втюхивали? Конечно такую! Я же всю эту кухню изнутри знаю, да и самому мне приходится время от времени к ней прибегать.
– М-да, маразм крепчает, а может, и паранойя тоже. Стареешь, дядя Леша, стареешь.
– Зато ты и до тридцатника не дотянешь! – Вновь присев на корточки, Шакалов пристально посмотрел мне в глаза и, кривя рот, процедил сквозь зубы: – Уже не так смешно?
– Уже не так.
– Кстати, вам никогда не приходило в голову, что вас могли прибрать к рукам мои конкуренты? Обработали вас, как в сектах обрабатывают, а потом ко мне заслали. Подгаживать и шпионить. Как тупых овец на заклание заслали.
Макнув указательный палец в соус, он облизал его. Выглядело это, конечно, отвратительно, но почему-то есть мне захотелось еще больше.
– Может, отчасти ты и прав.
– Да неужели?! Это тебе пустой желудок помог сообразить? Но не надейся, ты меня не разжалобишь. Таких кушаний вам больше не обломится. Вы свое уже откушали.
Изваляв кусочек мяса в соусе, он отправил его в рот и начал медленно жевать.
– Стало быть, так ты с нами расправишься? Голодом заморишь?
– Нет, хотя следовало бы. – Шакалов облизал пальцы и опять поднялся. – Вас накормят, обязательно накормят, но вот чем – это уже другой вопрос.
– Зачем вы людей похищаете, ответишь?
– Все неймется тебе, да? Очень хочется знать? Так скоро узнаешь. Обещаю. Собственными глазами увидишь.
Хомяк ехидно хихикнул.
– Вижу, ты суслика по карьерной лестнице продвинул. Допуск на объект ему выдал. Не боишься, что туристов начнет сюда водить?
– Я не суслик! – рассыпав на пол горсть орешков, вскочил Хомяк.
– Точно, как я мог запамятовать, ты же у нас хряк заморский.
Хомяк попытался что-то возразить, но то ли от внезапно нахлынувших переживаний, отнявших у него дар речи, то ли от прихода осознания, что он и впрямь «хряк заморский», он издал только похрюкивающие звуки. Давид залился нездоровым смехом. Я поддержал. Затем заразился Шакалов, а следом уже Танк и Димон. Сделав обиженное лицо, Хомяк плюхнулся на диван и продолжил уминать арахис.
Смех быстро прекратился, когда Шакалов поднял руку и громко заговорил:
– Хомяк, может, и не шибко смышлен, но он мне верен! В отличие от вас, предателей, пусть и очень смышленых! Поэтому нет, не боюсь!
– Ясно. Как и ясно мне то, что ты одержим властью и любишь роскошную жизнь, легкие деньги и молодых девчонок. Но вот никак не возьму в толк, как ты с долговязыми упырями спутался? По-моему, это даже для тебя перебор.
– Что ты несешь? Какие еще долговязые упыри?
– Это он так, Вениаминович, о наших инопланетных друзьях отзывается, – вмешался Танк.
– Ха-ха! Остроумно, однако. Сам придумал?
– Нет, – поторопился я.
– Понятно. Молотовский фольклор.
– Откуда о «Молоте» знаешь?
– Я все о вас знаю. И о «Молоте». И о цели вашего прибытия. И даже о бездарном писаке Громове, который, ко всему прочему, еще и бестолковым военачальником оказался. Думаешь, стояли бы вы здесь на коленях, как провинившиеся ребятишки, если бы я не выяснил, что за чертовщина творится на вверенной мне территории?
– Вряд ли.
– Вот именно. Вы бы у меня собственной кровью захлебывались, пока все до малейшей подробности не выложили.
– И кому же нам за это в ножки поклониться? Если не секрет, конечно.
– Не секрет. – Положив в рот еще один кусочек бифштекса, он вручил тарелку Хомяку и присел рядом с ним. – Имеется в вашем дырявом батальоне одна мимоза…
– Инга.
– Она самая. Молодец баба. И красавица, прямо кровь с молоком, и с мозгами дружит. Рассказала все как на духу, причем без малейшего прессинга с нашей стороны. Она сама изъявила желание исповедаться.
– Так что там с долговязыми?
– Любопытство так и распирает, да?
– Есть немного.
– Ладно, потрачу на вас еще немного времени, тем более с меня причитается.
– В смысле?
– Вы, сами того не подозревая, помогли мне вскарабкаться почти уже на самую вершину. Представьте только, на каком я теперь счету у инопланетных братьев, ведь силы сопротивления раскрыты и разгромлены. И все благодаря мне. По крайней мере, они так думают. Главное – мастерски лапшу на уши развесить, даже если их и нет вовсе.
– Да, в этом ты мастак.
Судя по его самодовольному лицу, он воспринял мои слова как комплимент.
– Мы с Танком целый план им обрисовали. О том, как агентов к вам внедрили, как готовили ловушку, заманивая сюда, и сколькими бойцами мне пришлось пожертвовать во имя их блага. Они с удовольствием проглотили все, что мы им наплели, и даже не поперхнулись.
– Молодцы еще, что и от крысы очкастой избавили. Достал он нас, конечно, капитально. Везде свой нос совал и наверх постукивал, – произнес Танк вполне доброжелательным тоном.
– Да-да, гнида редкостная! – Шакалов потянулся к тарелке, но, увидев там пухлые пальцы, макающие в соус предпоследний кусочек мяса, скривился и передумал. Кинув косой взгляд на Хомяка, из-за которого тот чуть не подавился, он тихо повторил: – Гнида редкостная.
– Так за такие заслуги не грех нас и помиловать. Отпустить. Естественно, с подпиской о неразглашении.
– Не-не-не, вы свой выбор сделали. И теперь будьте добры за него заплатить.
– Мы-то заплатим, а ты, думаешь, платить не будешь? Все мы под богом ходим. Придет время, когда и до тебя его могущественная рука дотянется.
– Духовная семинария по тебе плачет, сынок. Такой талант пропадает.
– А по тебе – электрический стул.
– Электрический? – усмехнулся Шакалов. – Это ты о массажном, что ли?
Танк и Димон засмеялись, а Хомяк, не переставая жевать, оглядел всех исподлобья и фальшиво улыбнулся.
– Ага, о нем. Ты так ничего и
