– А что тут знать-то? Коррупция, отжим, превышение полномочий, безнаказанность срантисофурийской аристократии. Можно до утра перечислять, но суть одна: если я сильнее, круче и богаче, то запросто заполучу любую побрякушку, которая мне приглянется, – зачем-то всунулся я.
– Возможно, но это сейчас малозначимо, – продолжая смотреть на коротышку, сказал Давид. – Почему перестали производить горынизаторы? И что за креплатеры такие? Они хуже, лучше? Или являются упрощенной версией горынизатора?
– Хуже? Ха! Да не то слово! В сравнении с горынизатором, креплатер – ничто. Это два абсолютно разных оружия, разработанных и изготовленных разными народностями, в разных галактиках и в разные эпохи. Креплатер заправляется специальным веществом. При выстреле оно преобразуется в комочек энергии, летящий с определенной скоростью и не превышающий в диаметре обручальное кольцо, а горынизатор заимствует энергию из окружающего пространства. К тому же он не имеет ограничений в скоростях, размерах и ресурсах. Не говоря уже о бонусах, которые тебе довелось увидеть.
– Хм, даже и не знаю… Хотя, возможно, нам это и на руку.
– Что?
– Да это я о своем. Не важно.
– Понять устройство креплатера и его действие при желании сможет каждый, как и не обязательно быть умственно одаренным, чтобы разобраться в вашем земном оружии: в пистолете, к примеру, или автомате, но вот что такое горынизатор – никому досконально не известно. Одни только гипотезы. Их не изготавливают больше потому, что создателей горынизаторов больше нет, а воспроизвести этот шедевр никому так и не удалось во всех девяти галактиках.
– Но кто-то же их когда-то создавал? – спросила Дашка, заправляя прядь за ухо.
– Естественно, прекрасная Дарина.
Она слегка засмущалась.
– И что случилось с создателями?
– Их постигла та же участь, что и мой народ. Это, конечно, легенда, но, исходя из своего печального опыта, я ей склонен верить. Повествует она о том, как много веков назад лантисофурийцы напали на небольшую планету, на которой правили удивительные высокодуховные существа. Ростом они были повыше лантисофурийцев, но обладали очень худощавым телосложением. Они никогда не подстригали свои белоснежные волосы, считая те проводниками вселенского разума, и умели общаться с помощью телепатии. Но что самое интересное – их кожа немного просвечивалась.
– Фу! Меня бы от их вида стошнило.
– А когда ты впервые увидела лантисофурийца, тебя стошнило?
– Нет.
– Значит, и при виде их бы не стошнило.
– Почему?
– Потому что не существует более уродливых и отвратительных созданий, чем лантисофурийцы.
– Во-во, что есть, то есть, – пробурчал я.
– У каждого народа свое видение физической привлекательности, маленькая принцесса, и ты тоже кому-то можешь показаться «фу». Но если опираться на подобные предрассудки, то никакого взаимовыгодного сотрудничества не получится. И наш создатель это, конечно же, предусмотрел. Он не только наделил нас разумом, кожей, мясом с костями и кровью с потрохами, но и чувствами, душой. Позволяющими распознавать и добропорядочную сущность под муторной внешней оболочкой, и мерзкую под смазливой. Вот чем следует руководствоваться и на что полагаться. Во Вселенной масса всяких диковинных существ, моя королева, и судить о них стоит по их внутреннему миру.
– Закругляйся уже со своим морализаторством, на которое всем начхать, – сердито произнес Кирилл и посмотрел на подошедшего Бориса.
Бросив пять пар наручников под ноги Давиду, тот гордо заявил:
– Задание выполнено.
– И без промедлений. – Назар прибавил еще двое наручников.
– Никого не видели? – спросил Давид.
Те помотали головой.
– Хорошо, молодцы ребятки. Присядьте пока, передохните.
Борис сел там, где стоял: на голую землю рядом с «добычей», а папаша – в зазуаркас, облюбовав кресло за водительским.
– Без морали, так без морали. – Подбрасывая в руке блокиратор, Серебан подошел к наручникам и некоторые из них пошевелил ногой. – Как и великая раса муклорнианцев, они сдаваться не собирались. Только что мог противопоставить миролюбивый народец, ранее не участвовавший ни в каких войнах, матерым убийцам, которые кровь вместо воды хлещут и с удовольствием применяют оружие массового поражения? Бесстрашие? Самоотверженность? Готовность умереть за свои семьи и свою планету? Или несколько сотен воинов, вооруженных горынизаторами, которые только и умели хищников от своих поселений отпугивать?
Расправив воротник, Давид сложил руки на груди и, потирая ладонью оголенное плечо, кисло протянул:
– Серебаня, хватит размусоливать. Мы уже поняли, что они проигрывали по всем показателям, как и твои великие предки. Как, собственно, и мы. Но эта информация нам не поможет захватить ущелье. У тебя есть та, что поможет?
– Знаю только, что не прошло и дня, как их сопротивление было подавлено. Две трети населения погибло, а это около ста тысяч душ, остальные попали в плен и тоже долго не протянули. Как оказалось, рабы из них вышли никудышные. То мозги запудрят надзирателям с помощью телепатии и побег устроят, то представителя богоподобной расы до самоубийства доведут, то на колени становиться отказываются. Да и самки их особой покорностью не отличались, предпочитая умереть, чем лечь под долговязого. Короче говоря, не хотели они становиться правильными рабами. Рабами любезными и послушными. Ни в какую не хотели. А с непослушными рабами у лантисофурийцев разговор короткий: всех в расход. Одних замучить до смерти забавы ради, других вкусно приготовить и сожрать. Чтобы извести расу беловолосых подчистую, им много времени не понадобилось. Всего-то пять-шесть земных месяцев.
– Да, а нас они изведут в течение ближайшего часа, если не пошевелимся. Спасибо за наиценнейшую информацию.
– Ты горынизаторами интересовался… так вот, их триста двадцать девять штук.
– На этой планете?
– Во всей Вселенной. На Цизарбии их плюс-минус двадцать, в зависимости от некоторых убывших и прибывших. А на Земле не больше дюжины.
– Всего-то чуть больше трех сотен? Почему так мало?
– Я же говорил, что не существует мастеров, способных сотворить горынизатор…
– Да-да, я помню. Но еще ты говорил, что в плену у долговязых находилось около пятидесяти тысяч беловолосых. Неужели ни один из них не раскололся?
– Да все они раскололись, не считая тех, кого не успели подвергнуть пыткам. А это либо самоубийцы, либо убитые при различных непредвиденных ситуациях: при побеге, при оказании сопротивления, при жестком отказе быть изнасилованной и так далее. Таких счастливчиков, не доживших до пыток, было немного. Процентов десять, хотя летописцы могли и приврать.
– Так в чем проблема тогда? Не смогли применить полученные знания и поторопились убить всех, кто способен был их применить?
– Как можно применить то, чего нет?
– Ох, не советую тебе испытывать мои нервы, Серебаня. Ты уже и меня, и всех тут в край запутал. К чему это пустословие? Может, специально время тянешь, рассчитывая заслужить помилование у своих работодателей?
– Нет, что ты, командир, – насторожился коротышка. – Ни в коем случае, мой командир.
Давид приободрился. Его глаза засверкали. В них и намека больше не осталось на неприязнь и недоверие к последнему
