– К черту твое понимание! Как нам выкурить его из этого аквариума?!
– Не переживай, я об этом позабочусь.
– Позаботишься? Как?! Объясни!
Ворота выдвинулись вперед на метр, застыли на мгновение, а затем продвинулись вбок почти на столько же, на сколько и выдвигались.
– Некогда, но, клянусь памятью своих предков, он спустится! – заявил коротышка и прошмыгнул внутрь. – Чего застыли там, человечишки, ждете, когда они самоустранятся?!
– Смотри не перестарайся, юморист.
Войдя размеренным шагом, мы встали на колено и склонили голову перед тремя долговязыми. Двое из них были вооружены креплатерами, которые я себе, честно говоря, представлял совсем по-другому. Как что-то хотя бы отдаленно напоминающее наши винтовки, пистолеты, автоматы или, на худой конец, электрошокеры, но уж точно не эти «бойлерные тэны», прикрепленные к руке. Они состояли из нескольких переплетающихся и параллельных трубок, сливающихся воедино в двух концах. Один находился над локтевым суставом, соединяясь с яйцеобразным прозрачным сосудом, заполненным фиолетовой жидкостью, а другой – над кистью, являясь стволом оружия.
Вся конструкция держалась на двух плотных белых браслетах, опоясывающих руку возле запястья и локтя. В ширину они были не менее десяти сантиметров и, вероятно, изготовлены из кожи.
– Урп-мор-крпт-ептарпт… – обратившись к безоружному долговязому, стоявшему между двумя вооруженными собратьями, Серебан указал рукой на сторожевую вышку.
Прищурившись, долговязый окинул нас взглядом. Затем снова посмотрел на коротышку, облизался и широким шагом, переступая через две-три ступеньки, помчался по лестнице. Но не успел он подняться и до половины, как дверь вышки отъехала в сторону и на мостик вышел старший.
«Вооруженный» лишь костью какого-то животного, на которой еще немного оставалось мяса, он повернулся к нам и облокотился о перила. На правом рукаве заблестела на солнце золотистая нашивка, наверняка указывающая на его принадлежность к старшинскому составу. Ее рисунок я не смог рассмотреть, зато рассмотрел кое-что еще поблескивающее: жир и красный соус вокруг рта.
Не сводя глаз с помощника, застывшего на середине лестницы, старший откусил кусок мяса и, медленно пережевывая, пробормотал:
– Нюм-друпт…
Помощник слегка осунулся, упер взгляд в ноги старшего и принялся что-то тараторить себе под нос.
Серебан выполнил обещание, а это означало: Богданцев, приготовься! Что я и сделал, хотя команды последовали быстрее, чем ожидал:
– Серебан, наручники. Никита, сразу устрани главаря, потом займись стрелками и тем недоноском. Всех старайся порешить с одного выстрела. Особенно главного. Учти, что он в шаге от убежища и второго шанса тебе не даст. Остальным даже не рыпаться и ждать моих указаний.
Коротышка резво подошел к Кириллу и ударил его ладошкой по голове, заорав:
– Ниже кланяйся, раб! Ниже, я сказал! Япр-трунт-южр!
Я не заметил, когда Серебан успел поорудовать блокиратором, но наручники больше не сковывали мои руки. Хотя, наверное, я смог бы стрелять и в них. Но предводитель настоял, а ему, как говорится, виднее. Коротышка заорал еще сильнее и в прыжке ударил Кирилла ногой в плечо.
Долговязым представление показалось крайне забавным. Сперва зареготали рядовые бойцы, затем старший, машинально выплюнувший часть пережеванного, а после и его помощник.
Браво, зелененький! Лучшего момента для их устранения и не придумаешь.
Я резко встал, направил руку в сторону старшего и метнул энергодозу размером с кулак. Попав четко промеж глаз – собственно туда, куда я целился, – она прожгла в голове сквозную дыру. И пока бездыханное тело клонилось вперед, переваливаясь через перила, мне удалось прожечь аналогичные дыры в головах вооруженных долговязых. Они не то что опомниться, они даже прекратить смеяться не успели. Так и померли с омерзительными улыбками на рожах.
А вот и старший подоспел, рухнув на спину рядом с их телами.
– Никита, лестница! – вскрикнул Давид.
– Знаю!
Помощник оказался весьма прытким долговязым. До мостика ему оставалось всего ничего – каких-то пару метров. Я торопливо навел энергоизлучатель и пальнул, но промахнулся. Энергодоза пронеслась в нескольких сантиметрах от его затылка. Бросив на меня испуганный взгляд, он споткнулся на стыке лестницы и мостика и с грохотом распластался на последнем.
– Уйдет, падаль! Уйдет!
Долговязый вскочил на ноги и ринулся к входу.
– Не уйдет! – заявил я, запуская энергодозу размером с футбольный мяч.
Почему я сгенерировал именно такую? Не знаю. Может, вирус гигантомании от долговязых подхватил, а может, и Горыня подсобил, поняв, что в стрельбе по движущимся мишеням его хозяин полный профан. Корректировать направление руки он был не в силах, зато вносить поправки в формирование энергодоз вполне даже способен, кто знает. Может, и внес, полагая, что, чем крупнее энергодоза, тем выше вероятность попадания.
Так или иначе, цель была поражена. Придясь в бок, чуть выше поясницы, энергодоза прошла по косой вверх, едва не разделяя туловище надвое, и, столкнувшись с плечом, сожгла его подчистую. То, что осталось от руки, глухо упало на мостик.
Помощник по инерции сделал еще шаг и остановился в полуметре от дверного проема. В тот же момент верхняя часть туловища, державшаяся на брюшной стенке, подалась вперед и стукнулась о ноги. Тело повалилось на перила, немного повернулось и рухнуло.
– Фух, – выдохнул Давид, – успел-таки.
– Лихо мы их убаюкали!
– Да, но не мы, а ты. Будь ты менее расторопным…
– Он прав, – взволнованно произнес Кирилл. – Спасибо, что уберег наши задницы.
– Точно, еще немного – и они бы их поджарили, – подойдя с Серебаном и сыном к телам долговязых, прогнусавил Назар.
– Чисто сработано, просто виртуозно! – воскликнул коротышка, снимая с одного из трупов креплатер. – Эх, теперь заживем!
– Как тебе удалось его выманить, мародерище? – спросил я, вытирая пот со лба.
– Сказал, что у меня весть от его единственного сына, возглавляющего группу ученых на Земле.
– Случайно не тех ученых, которые внутренности человеческие изучают, пытки практикуют и иглы полуметровые в людей втыкают?
– Тех, тех…
* * *На кремацию трупов у меня ушло от силы минут десять, с учетом времени, затраченного на подъем и спуск по лестнице. Еще два раза по столько же нам потребовалось, чтобы обсудить последующие действия, опробовать креплатеры и быстрым шагом дойти до первого поворота ущелья. И минут пять до второго, за которым простирался прямоугольный пустырь, способный вместить в себя два футбольных поля.
К нему вели ступеньки, выдолбленные в скале, но мы не стали по ним спускаться. Коротышка повел нас по тротуару – так он назвал скальный выступ, ведущий в самое логово управленцев рудника.
На пустыре вовсю кипела деятельность. От количества и разнообразия рабов рябило в глазах. Высокие, некоторые повыше долговязых, и низкие, как Серебан. Мощные, с хорошо развитой мускулатурой, и тощие, как узники фашистских концлагерей. Горбатые и стройные, волосатые и лысые. С большими трапециевидными головами и маленькими круглыми; с толстенными ногами при узкой грудной клетке и худыми при широкой; с острыми длинными ушами и короткими квадратными; с мясистыми четырехноздревыми носами и вообще безносые. Да и цветов кожи и волос столько, что сразу