- Скажи мне, брат, - наконец сказала Дис, не отводя от него пристального взгляда, - Я заметила, что-то не так между моими сыновьями, и между ними и тобой. Что происходит?
- Кили ещё не сказал тебе?
- Не сказал чего? - в её словах Торину почудился вызов; очевидно, она ожидала, что он ей ответит.
- Он связался с эльфийкой, - лучше было не ходить вокруг да около, она всё равно скоро узнает, если не от Кили, так от других.
Дис восприняла новость на удивление спокойно.
- С девушкой, которая спасла ему жизнь, - уточнила она.
Он кивнул.
- Есть ли шанс, что она ответит ему взаимностью?
Торина удивил вопрос сестры, но она, конечно же, была матерью.
- Я в этом абсолютно уверен.
Дис выгнула бровь.
- Она вряд ли стала бы его целовать, если бы это было не так, - проворчал он раздражённо.
К его удивлению сестра и глазом не моргнула.
- И ты сказал ему, что он не должен её любить, - догадалась она.
- А что ещё я должен был сказать? - она смотрела на него, и внезапно собственные слова показались Торину неразумными.
- Торин… - Дис вздохнула, как будто многое хотела ему сказать.
- Он не может ставить эльфийку выше своего долга и родни, - объяснил он.
- Неужели?
Сестра сказала это таким тоном, словно проверяла, посмеет ли он повторить эти слова ещё раз.
- Дис, Кили чуть не отказался от всех нас ради неё.
- Что?, - впервые за всё время её лицо было абсолютно пустым.
- Я просил его вспомнить о верности своему роду, а он сказал, что скорее потеряет своё наследие, чем откажется от неё, - продолжил он с неохотой.
- Мой сын рисковал ради тебя своей плотью и жизнью, и ты сомневаешься в его верности? - спросила она, вся её ярость обратилась теперь на брата.
- Я знаю, чем он пожертвовал, и ценю его за это! - Торин сделал медленный вдох, и продолжил уже более спокойно, - Неужели ты не понимаешь? Он не может выбрать эльфийку. И его любовь к ней не имеет значения…
- Не имеет значения? - глаза Дис вспыхнули гневом, - Как ты смеешь так говорить о любви! Ты никогда не был влюблён, так откуда тебе это знать?
Она поднялась на ноги и посмотрела на брата сверху вниз.
- Торин, ты знаешь, почему мои сыновья значат для меня больше, чем любое сокровище, созданное чьей-то рукой или завоёванное мечом? - её голос чуть слышно дрожал, - Потому что они-дар любви.
Дис бросила на Торина последний испепеляющий взгляд и вышла из комнаты.
**********
Кили думал о том, насколько же прекрасна была Тауриэль. Раньше он почему-то особо не задумывался, какие зелёные у неё глаза, как изумруды или листья, освещённые солнцем. Сейчас, когда она смотрела на него, её глаза были полны тысячами невысказанных слов, готовых вот-вот сорваться с её розовых губ, и, без сомнения, открыть всё то, что она чувствовала к нему. Она склонилась над ним, и её волосы окутали их обоих пламенной завесой. Эльфийка молчала, просто лаская пальцами его щёку, прочёсывая волны его волос.
- Тауриэль, - проговорил он и потянулся к ней.
Он должен был найти способ сорвать печать молчания с её уст… Свет мигнул, сместился, и Кили вдруг понял, что красноватое свечение, что окутывало его, это всего лишь огонь в камине, а над креслом, в котором он дремал, склонилась его мать.
- Тауриэль? - мягко спросила она, смахивая волосы с его лица, - Это не гномье имя.
Кили выпрямился в кресле. Лгать ей не было смысла, всё равно она скоро узнает правду, и будет лучше, если он сам ей об этом скажет.
- Она эльфийка, - он говорил медленно, частично оттого, что не хотел в этом признаваться и потому, что ещё не совсем проснулся.
- Мой дорогой мальчик, что мне с тобой делать? - Дис притянула его в объятия, а потом, к его удивлению, заплакала.
Кили обнял мать, он чувствовал себя смущённым и виноватым. Она не плакала ни когда они уходили, ни когда обнаружила, что все они живы. Неужели эта новость была намного хуже известия о смерти, с которой они столкнулись недавно? Было бы лучше, если бы она рассердилась на него. Кили ненавидел себя за то, что довёл её до слёз.
- Мама… - начал он, хоть и не был уверен, что ей сказать. Все доводы, которые он много раз прокручивал у себя в голове, вдруг показались ему неуместными, - Она не… Мы… Ум…
- Моё милое сердце, я чуть не потеряла тебя, - какое-то время она молчала, просто обнимала его, ласково поглаживая по спине, как будто это он, а не она, нуждался в утешении.
Наконец Дис отпустила сына и села у его ног, положив руки ему на колени. Кили вытер манжетами её мокрые щёки, но жест получился беспомощным и неуклюжим. Мать улыбнулась ем.
- Innikh dê*, - сказала она.
- Я сделал это.
- Да, ты сделал, - подтвердила Дис.
Он понимал, что должен отдать ей памятку, тот рунный камень, который она дала ему как символ его обещания. И впервые за всё время он вдруг подумал, могло ли то, что он сделал, считаться предательством.
- Мама, я отдал моё обещание, - он очень надеялся, что она не расплачется снова.
- Тауриэль?
Он кивнул.
- Прости меня. Я знаю, что должен был дать что-то другое, но у меня ничего больше не было…
Дис остановила его, легонько качнув головой.
- Кили, не важно, к кому ты вернулся. Я просто хочу, чтобы ты знал, что ты всегда нужен кому-то.
- А…
- Ты нужен ей?
Нужны ли эльфам, которые живут вечно и могут иметь всё, такие, как он, ведь он мог дать ей в лучшем случае двести лет? Но у Тауриэль не было всего. Он понял это, когда она с жадностью слушала его, сидя у решётки его темницы, как будто его рассказы о торговых караванах и лесных чудесах значили для неё больше, чем всё, что было в её долгой жизни.
- Да, - ответил он.
Дис кивнула.
- Ох, Кили, мне жаль, - нежно сказала она, обхватив ладонью щёку сына, - Жаль, что ты хочешь невозможного.
-
