Бордрак приказал другим стражам перенести как можно дальше от места сражения жителей мира и не оставлять их одних ни в коем случае. Сам же глава гильдии остался один против сотни тысяч светлых (хотя кто-то говорит, что их было куда больше). Когда же никого вокруг не осталось, кроме него и его врагов, то Бордрак пошел на великую жертву. Он побежал в гущу светлого войска, прорывался вглубь. Множество ран получил орк, но не останавливался и продолжал идти. Все светлые словно забыли о других стражах и сражались исключительно с орком. И вот, оказавшись в самом центре вражеского войска, Бордрак применил одно особое заклинание и вонзил кинжал себе в живот. Умер он не сразу, но предсмертная боль копилась в том особом кинжале и когда глава гильдии погиб, вся накопленная Сила того оружия высвободилась и уничтожила все за много верст. До сих пор там в радиусе трех лиг ничего не растет и земля черная, подобно остывшим углям. Но подобным самопожертвованием орк Бордрак убил не менее ста тысяч светлых и спас целый мир от завоевания (а возможно, что и множество миров он спас, коль светлые вправду надеялись напасть одновременно на них).
За подобный поступок глава гильдии стражей был удостоен высочайшей награды — вечной памяти. Его помнили, им восхищались, на него хотели быть похожим. Бордрак Тух-Гхар стал олицетворением чести, храбрости и ума.
На самом деле, хочу вам сказать, что было множество магов в Ордене, что прославились различными заслугами. Кто-то спас командира десятка, сотни или тысячи. Кто-то единовременно следил за десятком миров. Много кто был за историю Ордена, но именно орком Бордраком восхищаются многие. Пожалуй, это самый известный страж из гильдии.
Но меня заинтересовало и то, как он принес себя в жертву. Вернее, понятно, как, но что то было за заклинание странное и что за кинжал? Ответить мне никто внятно не сумел, а посему пришлось узнавать у мэтра Анафрахиона.
— Тебе уже рассказали историю о Бордраке? — полюбопытствовал он, словно не веря моим словам. — Что ж, похвально, что ты поинтересовался сим вопросом. Кинжал, как ты, должно быть догадался, предоставил орку я. У каждого главы гильдии есть такой. Это кинжал некромантов, Ицаро. Если вонзить его в кого либо, то клинок впитает в себя всю боль, что испытывает твой противник. А когда он умрет, то ты сможешь забрать себе его магическую Силу. Часть ее, разумеется, ибо надобно быть некромантом, дабы получить ее полностью. Не столь и легко создаются подобные кинжалы, ибо я делал их для не некромантов. Сила предсмертных мук преобразуется в нем в чистую магическую энергию, Ицаро, и появляется возможность ее забрать себе. Так ты можешь восстановить часть своих Сил. А вот Бордрак поступил иначе. Он принял боль на себя и специально вонзил кинжал в живот. В это время светлые его избивали, наносили одну рану за другой. Пусть он и орк, но кинжал усиливает ощущение боли. Набрав нужной Силы до предела, Бордрак не преобразовывал ее, а выпустил. Итог тебе известен.
Тренировался я как-то со стражами за пределами стен крепости нашей. Когда мы вернулись, то я увидел дивную эльфийку. Волосы словно серебряные, но довольно темного цвета, глаза ярко-зеленые, фигура хорошая… Словом, просто великолепна она была! Но не помню, чтоб я ее видел раньше. Когда я спросил одного из стражей, кто эта эльфийка, то он засмеялся.
— Ты на нее не засматривайся так. Звать ее Литаэль. Она была принцессой в родном мире, а нынче является женой Анафрахиона.
— Женой? — удивляться было чему, ибо я не мог представить себе, дабы какая-либо женщина смогла бы долго терпеть Главу Ордена. Ну не могло у него быть жены!
— А что ты удивляешься? Разве мэтр не живой? Думаешь, у него нет никаких чувств?
— Просто странно это. Не мог представить себе такого…
— А ты вот представь! Более того, он просто обожает ее. Порой мне кажется, что мэтр готов преклонить колено перед ней — так сильно он ее любит. Если ты до сих пор не знал, то Анафрахион ни пред кем не преклоняется. Ни перед Люцифером, ни перед другими Великими. Если встретится с самим Творцом, то он не поступит подобным образом, даже если тот будет требовать преклонения.
Все понятно. Не смотреть, не дышать и даже не думать о ней, иначе мне конец.
Когда наступила ночь, мой напарник по тренировкам, Гистар, сказал, чтобы я вышел наружу. Что ж, ладно. Я пошел за ним, и он указал на самую яркую из звезд небосвода. Была она белой, но с небольшим, почти не заметным голубым оттенком.
— Видишь? — спросил он меня.
— Вижу, — кивнул я.
— Мэтр Анафрахион создал эту звезду для Литаэль. Ты раньше не видел ее, потому что она любит путешествовать по зеленым мирам. Ей нравится любоваться на природу, на цветы, деревья и вообще растения в целом. Эта звезда видна во всей галактике, Ицаро. И Литаэль, смотря на нее, без труда находит путь обратно в Орден. Но за ней тайно следят двое стражей к тому же.
То есть некромант создал эту звезду… для своей жены. Еще и приставил к ней стражей. Но он создал звезду… ЗВЕЗДУ! Сколь же я слаб!
Обучился я защитной магии. Было намного проще, ибо меня обучал сам Анафрахион. Но он не захотел легко отпускать меня от стражей. Сперва я следил за пятью мирами сразу, что было нелегко. К счастью, нужно было просто следить. Если бы появился светлый или случилось бы что-то, то надо было сказать об этом одному из командиров.
За тысячу лет лишь в двух мирах появлялись светлые. Благо, их было не много, так что справиться смог бы даже я. После этого Глава Ордена приказал мне отправиться в один из миров и быть там на протяжении десяти тысяч лет. Я не знал, сумею ли продержаться столько, ибо мир был не самым приятным.
В мире том вечно происходили какие-то катастрофы. То мощное землетрясение, то потоп, то извержение вулкана, а несколько раз даже шел странный зеленый дождь, который растворял почти любой материал. Крыши растворялись и гибли жители мира. Словом, ничего хорошего не было. Один раз на мир напали светлые. Чего они пытались добиться — я так и не сумел понять, но никто в живых не остался.
Вначале было трудно, но вскоре
