– Своего мы бы не бросили.
– Отправляете в Сумрак?
– Хороним.
Я посмотрел на лес вокруг, словно ожидал встретить могильники оборотней. Как ни странно, я вполне мог бы стоять на одном из них и ничего бы не заметил. Сумрак быстро забирает тело низшего. Затем осядет земля, место захоронения покроется травой, и река времени смоет все следы.
– И вы почувствовали чужую стаю в Рыбинске? – спросил я. – Решили вмешаться в чужую кормежку?
– Они напали на людей жестоким способом. И это была не стая, а сборище разных низших. Четыре оборотня, три вампира, инкуб и ведьмак.
– Ты никого не забыла, Марьяна?
– И один Светлый маг, – добавила она. – Уровень высокий, разобрать не смогли.
– У него был второй уровень. Что было дальше? У вас был бой на Волжском мосту?
– Да. Мы победили, но не рассчитали сил. Мага никто не почувствовал, а он внезапно появился. Мы оказались не готовы. Хоть нас и было больше, мы были там чужими, а они сражались на своем поле. Часть из нас выманили на помощь укушенным людям. Еще часть преследовала оборотней, и когда появился Светлый маг, на мосту осталась стоять только Веда.
– Это она вызвала ураган? – спросил я.
– Она. Светлый маг тоже что-то применил, из-за чего мы не могли продолжать бой. Нам пришлось отступить. Веда осталась прикрывать нас. Якут приказал мне возглавить стаю и отвести ее сюда. Сам вернулся за Ведой, но ты уже помог ей.
– Вы не нашли оборотня, укусившего Вику?
Марьяна долго смотрела на меня, не понимая вопроса, и затем огорченно опустила руки.
– Ох, Темный, – сказала она. – Это не вражеский оборотень укусил Вику и не закончил ритуал. Это сделала я.
– Ты?!
– Тебе не пришлось видеть бедную девочку, что с ней стало. Ее приманили Зовом и расплющили о камни. Все для того, чтобы нас отвлечь. У меня оставалось право на укус обращения по лицензии, выданной Дозором. Я начала ритуал, но у меня не было времени его закончить. Светлый маг убил бы нас всех. Надо было отступать, и мы отступили.
– Лицензия на укус? – переспросил я. – Марьяна, а вы какие хоть лицензии брали? Если всю стаю считать. Не на пожирание?
– Пожи… – растерялась Марьяна. – Ну, знаешь, это даже для Темного слишком. Стая Якута всегда берет лицензии на обращение, в этом и сложность.
– Какая еще сложность? – В моей голове все восприятие стаи стремительно переформатировалось под новый стандарт качества. – Сложность в том, что вы не убиваете людей, а создаете из них оборотней?
– Рад, что хоть ты понимаешь. Для Ночного Дозора нет принципиальной разницы: убить человека или обратить его. Они считают, что оба раза человек пропадает. Зато при обычной смерти он просто умирает, а при обращении становится на одного Темного больше. Потому и право на охоту получить намного легче. Мой муж особенный уже тем, что каждый раз берет массовые лицензии на обращение. Сейчас их у нас осталось четырнадцать. Мы потратили три из них – одну на Вику и две на рекрутов, с которыми договорились еще осенью. Якут сейчас посвящает их в распорядок клана, стандарты Дозоров и Великого Договора, объясняет правила. Викой заняться решила я сама. Сам понимаешь, там случай особый.
Марьяна закончила говорить. К концу своей речи она в моих глазах стала совсем не той женщиной, которой я видел ее вначале. Однако с этой компанией ничего нельзя предсказать наперед!
– То есть ты хочешь сказать, что вы совсем никого не убиваете по лицензии? – уточнил я, чтобы окончательно закрыть для себя хотя бы этот вопрос.
Марьяна улыбнулась, на миг превратившись в молодую и голодную хищницу в человеческом облике.
– Я этого не сказала, – вымолвила она лукаво. – Даже в падении пера голубой сойки можно найти лицензию на убийство.
– Что это значит?
– Поговори с Якутом, когда он освободится, – сказала Марьяна. – Некоторые вещи я рассказывать не должна. Могу ли и я спросить тебя?
– О чем?
– Что ты делаешь здесь?
Мне не удалось избежать паузы перед ответом. Теперь все, что я скажу, покажется выдумкой. Пока я обдумывал, как выйти из положения, Марьяна покачала головой.
– Надеюсь, ты разберешься, – сказала она.
Я молча отошел в сторону, идя вдоль лагеря без конкретной цели.
Стало быть, для Светлых появление Темного – событие хуже, чем убийство. Причем не на уровне полемики, а на вполне юридической основе. Почему же я ни разу не подумал об этом? Ведь всегда же знал, но как-то упустил из виду. Как можно сотрудничать с подобными существами?
Беспощадные мотоботы привели меня к самой дальней палатке – ядовито-красной, с расцветкой, собранной исключительно из оттенков бушующего огня. Трава перед ней оказалась обожжена, причем безо всякой магии. Не так давно тут разгорелось наспех затушенное пламя, охватившее два дерева, теперь оставшихся горелыми. Знаю Светлого, который мог бы восстановить их по ауре. Возможно, прямо сейчас он отказывает кому-то в лицензии на обращение, беспечно лепя штамп на убийство.
У палатки на снятом мотоциклетном сиденье развалился Тощий Гилмор – единственный из стаи, кто не переоделся в робу. С надвинутой на глаза фуражкой он не замечал ничего вокруг.
– Свалил в туман! – проворчал он, не видя, кто это там пришел.
– Рад бы, но ноги уже не держат, – сказал я.
Оборотень одним пальцем приподнял фуражку.
– Ты, – проговорил он неодобрительно. – Мотай назад, в Москву.
– Далеко бежать. Гиля, как там дырка в штанах? Не зашил?
Гиля медленно хлопнул ручищами по коленям и встал с кресла. Футболка на выпираемом пузе опасно затрещала.
– Чего ты хочешь? – спросил он.
– Если честно, я сюда пришел случайно, – признался я. – Могу уйти, если потревожил.
– Да не особо, – сказал Гиля. – Там жрать не сделали еще?
– Уже скоро.
Я огляделся. На черном сгоревшем пятне земли в лучах солнца блестели раскиданные канистры. Сзади них, поставленный на куски арматуры, расположился мотоцикл чудовищного вида, больше напоминавший неудачную статую монстра, сваренную из ржавых труб. Из-под него капало черное масло. Я пытался понять, как на таком можно передвигаться, смотрел то на подножки из медвежьих капканов, то на спицы колес из сварочных стержней. Меня добил закислившийся штык от лопаты на месте ветрового стекла, с прорезями для глаз.
– Что это такое? – спросил я. – Как ты на этом ездишь?
– Обычный крысобайк, – похвастался Гиля, не скрывая гордости. – Был. Я сделал из него повозку для топлива на весь караван. В каждой стае должен быть чувачок, отвечающий за бензин.
– Боюсь спросить, но из чего ты его собрал?
– Уже не помню. – Гиля покрутил фуражку, со скрипом шлифуя козырек, и снова нахлобучил ее на голову. – Начинал с велосипедного руля. Остальное как-то само наросло. Теперь его зовут «пердящий менестрель».
– Почему менестрель?
– Потому что он пердит, как из волынки.
– Понятно, – сказал я. – Гиля, ты мне, часом, в морду дать не хочешь?
– А что, есть предложение?
– Просто любопытно.
– Хотел бы дать – дал бы, – произнес Гиля и немного оживился. – Знаешь, ты вот спросил, и я подумал: странное дело. Пока
