Она чуть затихла. В ее фиолетовых веснушках отражались летающие над нами огоньки.
– Ты спрашивал, могла ли я принять эликсир, – рыдала Веда. – И я дала тебе кучу ответов, хотя самый верный отбросила сразу, как вспомнила. Когда Борисов отсылал меня знакомиться с Якутом, мы выпили на прощание по стакану тоника. Я даже не придала этому значения, когда ты спросил, что я принимала перед выездом. Потому что я верила Борисову, понимаешь?
– Стараюсь понять, – сказал я. – Потому что настолько никому не верю, кроме тебя.
– Надо было мне ответить тебе взаимностью. – Веда уставилась в угол автомата.
Я кое-что прикинул в уме и спросил:
– Где вы пили тоник?
– В кафешке в парке.
– Каком парке? Случайно не Фили?
– Да. Как ты узнал?
Почувствовав, что Ведающая уже может снова стоять на ногах, я отпустил ее и сказал:
– Именно там Клумси выбросил флакон с «камчаткой», чтобы ее забрал Дохсун.
– Мир и в самом деле тесен, – заметила волшебница.
Я прислонился спиной к стеклу автомата, больше не чувствуя к нему такого отвращения.
– Веда, теперь мы знаем все, – сказал я. – Суть ритуала, истинный замысел, почему тебя послали в мотопробег на север. Похоже, у Борисова для своего плана не хватало одной детали. У него не было самой «камчатки», несмотря на то, что он был ее создателем. Возможно, в мире существовало всего три порции. По каким-то причинам эликсир хранился в офисе Ночного Дозора Москвы. Надо было его оттуда извлечь. И тогда Борисов делает наглый ход: убеждает Ночной Дозор подарить «камчатку» Инквизиции. Нужно было, чтобы эликсир вынесли из здания. Его упаковывают в защитный флакон, передают Саймону, все проходит успешно. Эликсир временно перемещен в отель в Сити, пока его не вывезут. К этому времени Борисов вызывает своего наемника, оборотня Дохсуна, организовать нападение на Инквизиторов. Возможно, в обмен обещает простить разрушение его питерского особняка. Дохсун соглашается, но выставляет свое условие: часть порций эликсира он забирает себе. Его интерес – подарить энергетик северному торговому каравану Набдрия-Скуж в обмен на потепление отношений со стаей его брата. Так он сам хотел снова сойтись с Якутом.
– И Борисов просто так соглашается отдать часть зелья?
– А что ему терять? Ему нужна была лишь одна порция. Остальными он пожертвовал в качестве оплаты. Дохсун сначала сработал грязно – устроил покушение на Инквизиторов в аэропорту, чтобы «камчатка» как можно дольше находилась вне здания Дозора. Затем он перепоручил дело Клумси и трем другим оборотням, обещая место в стае. Клумси справился – оставил «камчатку» в парке Фили, где ее и подобрал Борисов. Возможно, вы с Клумси разминулись на десяток метров или пять минут и сами не заметили. Вы с Борисовым пьете тоник, он подливает тебе эликсир. Оставшиеся порции оставляет на прежнем месте, где их потом забирает Дохсун. Ты едешь к Якуту, я ищу Клумси, а Дохсун распоряжается своими порциями «камчатки» уже известным способом. Одну отдает Марьяне с просьбой сохранить ее для передачи контрабандистам. Вторую принимает сам, чтобы увеличить свои боевые качества и напасть на меня сразу же, как только я найду улики против стаи. Однако Дохсун не знал, что «камчатка» смертельна. Как низший, без притока энергии извне, не двигающийся ни на север, ни на юг, он не в силах противостоять отравлению эликсиром. И проигрывает мне бой.
– Теперь все понятно, – вымолвила Ведающая. – Только зачем Борисов отправил тебя искать меня?
Я промолчал, хотя чувствовал ответ.
– Ну конечно, – печально улыбнулась Веда. – Он хотел, чтобы меня гарантированно довели до конца путешествия. Знал, сволочь, что по пути меня могут сожрать или еще что-то сделать нехорошее. Не зря же меня маг из Авеалаш так осматривал в Сумраке – охренел, бедолага, от «Паскалей» с «камчатками» в моей ауре. Борисов хотел, чтобы я оставалась в безопасности до самого конца, чтобы его драгоценный обряд не прервался. И даже знал, кто на целом свете будет оберегать меня так, как никто другой. Сказать, что мне сейчас противнее всего? Что Борисов эту твою черту распознал быстрее, чем я. Хотя мы с тобой полгода вместе жили, а он тебя в жизни видел пять минут.
Взяв ее руку, я повернулся к кукле:
– Лактар, мастер желает прервать ритуал «Паскаль». Как это сделать?
– Прервать ритуал может лишь хозяин.
– И как можно заставить его это сделать?
Полные искусственной жизни глаза смотрели на меня.
– Убить хозяина, – ответила кукла.
Посмотрев на Веду, я медленно ткнул указательным пальцем в стекло автомата и сказал:
– Принято.
Веда уставилась на чек.
– Час пятьдесят, – сказала она. – Сережа, у меня мало времени. Надо что-то делать.
Я мягко взял у нее чек и произнес:
– Рад, что ты не стала оспаривать совет куклы.
Взгляд Ведающей был красноречивее любых слов. Как все прекрасные создания, она любила жизнь, свою и чужую. И как уважающий себя человек, не терпела предательства. То, что происходило сейчас, не вписывалось в рамки бытовых или рабочих разборок. Борисов совершил предательство. Медленное, методичное, посекундно расписанное. Ни Ведающая, ни я не собирались делать больше необходимого. И знали, что не сделаем меньше. Кукла дала нам ответ – кристально верный и понятный.
Затем я вспомнил, где нахожусь, и меня затрясло.
Что, во имя Сумрака, мы успеем сделать за два часа? Борисова в последний раз мы видели в Москве несколько дней назад. Сейчас он может быть где угодно. А союзников, способных быстро доставить нас к нему, у нас нет. Не говоря уже о том, что достать Борисова с его многовековым опытом будет не так-то просто.
– Лактар, можно ли оттянуть конец ритуала? – спросил я.
– Хозяин сам решает, когда начать ритуал. Как только он начат – конец строго определен.
– А «камчатка»? Можно оттянуть момент полного истощения, когда Силы недостаточно?
– Нельзя.
– А если снова поехать на север?
– На поздней стадии это не работает.
– Подкачка Силой поможет?
– Да, – ответил Лактар. – Понадобится очень много. Больше, чем способны дать амулеты, аккумулирующие Силу, или другие Иные.
– А где можно взять больше?
– Гипотетически – в местах Силы.
Я повернулся к Ведающей, с надеждой смотрящей на меня.
– Вот оно, – сказал я.
– Место Силы? – Веда задумалась, вспоминая ближайшие к Питеру подобные зоны. – Они все давно под охраной Дозоров, простому Иному не попасть. Хорошо, что я дозорная. Если мы поедем в питерский Ночной, меня должны допустить к ближайшему месту, где у меня будет больше времени, и тогда ты сможешь…
Она не договорила. Да это и не было нужно. Нарисованное лицо Борисова за моей спиной смотрело на нас, словно предлагая запомнить образ, когда наступит время крайних мер.
Совсем неожиданно образовавшуюся тишину нарушил телефонный звонок.
Я вытащил трубку, глянул на экран.
– Здравствуй, Саша, – сказал я. – Давно не толковали. Все у вас хорошо?
– Привет, – ответил Агеев.
Что-то было не так. Его голос звучал неуверенно.
– Саша, я знаю все насчет «камчатки». Мне придется долго рассказывать, но тебе не понравится. Сам эликсир принести не могу, уж извини.
– Извиняю, Воробьев. Теперь это не нужно.
– Что? – не понял я. – Погоди,
