Стальной плавучий остров длиной в треть километра и площадью почти в два гектара имел собственный экипаж в три тысячи двести человек и ещё почти две с половиной тысячи человек персонала, обслуживающего первое авиакрыло палубной авиации. По сути это был целый город с полноценной инфраструктурой. На лётной палубе и в ангарах авианосца имелось пятьдесят четыре самолёта и шесть вертолётов. В том числе сорок восемь истребителей-бомбардировщиков F/A-18 «Хорнет» и F/A-18E/F «Супер-Хорнет». Противолодочных самолётов в составе авиакрыла не было. Их заменили противолодочные вертолёты SH-60F «СиВи Хело», два из которых в данный момент лениво нарезали круги над авианосной группой. Замена противолодочных самолётов на вертолёты привела к сокращению рубежа противолодочной обороны с шестисот километров до ста, но это никого особенно не беспокоило: у русских осталось слишком мало подводных лодок, и встретить хоть одну из них никто всерьёз не рассчитывал. Вертолётчики просто отрабатывали обязательную программу.
В Ла-Манш американцы не пошли – тесновато там, маяки, суда всякие болтаются. Даже если ни с кем не столкнёшься, найдётся кто-нибудь шустрый и сообщит русским. А те разбегутся. Лови их потом по всему океану! Нет, подойти к Кольскому полуострову надо скрытно. Поэтому придётся сделать небольшой крюк и обойти Англию с севера. Там между Исландией и Фарерскими островами больше четырехсот миль. Должны вписаться.
Американцы предусмотрели всё. Кроме всеми забытой Международной космической станции, до сих пор болтающейся на орбите. Не было к этому времени на Земле уже ни Хьюстона, ни Королёва, ни Оберпфаффенхофена. Космический центр Танэгасима тоже лежал в руинах. А станция, вовремя сменившая орбиту, уцелела.
* * *Многоцелевая атомная подводная лодка «Северодвинск» в день «Д» находилась на дежурстве в акватории Баренцева моря. Выйдя в очередной раз на связь со штабом Северного флота, командир лодки капитан первого ранга Митин узнал о начале войны и получил новый приказ. Сменив район патрулирования, «Северодвинск» выдвинулся к Фарерским островам. В базу лодка с тех пор не заходила, поэтому имела на борту всего два изделия в специальном исполнении. Остальные ракеты 3М-55 «Оникс» и все восемь взятых дополнительно к ним 3М-54К «Калибр» были обычные (не ядерные).
На следующий день «Северодвинск», оставаясь в подводном положении, выпустил радиобуй и вновь связался со штабом Северного флота. Соединение осуществлялось по системе дальней оперативной связи на коротких волнах через самолёт-ретранслятор, роль которого сыграл А-50У – самолёт дальнего радиолокационного обнаружения и управления. Так «Северодвинск» получил данные о местонахождении и курсе АУГ.
Разумеется, самостоятельно обнаружить ударную авианосную группу А-50У был не способен физически – его предел для крупноразмерной морской цели составлял всего четыреста километров. Информация явно была получена из другого источника. Но коротковолновую связь А-50У мог устойчиво поддерживать на дистанции до двух тысяч километров. Теперь, при отсутствии спутников, это осталось единственной возможностью для обмена информацией между штабом Северного флота и кораблями, находящимися в море на большом удалении от баз. Но воспользоваться ей можно было не часто. В России оставалось всего несколько таких самолётов, а в распоряжении Северного флота имелся всего один.
«Северодвинск» был особой лодкой, единственной на сегодняшний день в своём классе. Она не имела специальной «заточки» в качестве «убийцы авианосцев», как ПЛАРК проекта 949А (Антей), или «охотника-убийцы», как американская SSN «Вирджиния», специализирующаяся на охоте за нашими АПЛ. Но могла, ввиду особенностей своей конструкции, решать обе эти принципиально различные задачи. И делать много чего другого. Например, гасить боевиков в Сирии, находясь при этом в акватории Белого моря.
Строили лодку не просто долго, а очень долго – целых двадцать лет. И вложили в неё очень много новых разработок. Ну и старых, конечно, долго лежащих про запас, а теперь вытащенных на белый свет и оперативно модернизированных. В результате получилась конфетка. Маленькая такая конфетка, подводным водоизмещением в 13 800 тонн (почти в полтора раза больше, чем у американского ракетного крейсера «Нормандия», мчащегося тридцатиузловым ходом ей навстречу).
ПЛАРК – это тоже ракетный крейсер, но только подводный и атомный. Причём очень хорошо вооружённый. В наклонных пусковых установках, расположенных по бортам атомохода, ждут своего часа тридцать две тяжёлые противокорабельные крылатых ракеты. Обычно их двадцать четыре. Но в этот раз, в связи с осложнением международной обстановки, командование распорядилось загрузить полный боекомплект (по четыре в каждую шахту). Десять торпедных аппаратов способны выпустить не только торпеды, но и «Калибры» в противолодочном исполнении. Не менее грозным оружием являются самые совершенные в мире торпеды «Физик-2», запас которых может достигать тридцати штук.
Находясь в подводном положении, крейсер почти ничего не видит вокруг, но очень хорошо слышит. Всю носовую часть корпуса «Северодвинска» занимает антенна гидроакустического комплекса «Иртыш-Амфора-Ясень», позволяющая услышать шумы винтов авианосца и сопровождающих его скоростных кораблей за двести сорок километров. При спокойном море, разумеется. С подводными лодками, обладающими на два порядка меньшей шумностью, дело обстоит куда сложнее, но даже малошумную «Вирджинию» при удачном стечении обстоятельств «Северодвинск» может запеленговать за девятнадцать километров.
Просто засечь корабль или подводную лодку недостаточно. Надо ещё и идентифицировать противника. Для этого у «Северодвинска» имеется электронная библиотека акустических данных «Аякс-М».
Выйдя в район позиционирования, подводный крейсер завис на сорокаметровой глубине, чутко вслушиваясь в океан. Близко к поверхности, конечно. Раньше, когда в авиакрылья авианосцев входили противолодочные самолёты, капитан первого ранга Митин точно не решился бы на подобное. Но теперь риск был оправдан. На такой глубине лучше слышно всё, что происходит на поверхности. Ниже, под слоем воды с другой степенью солёности, играющим роль отражателя звуковых волн, зона «обзора» у гидроакустиков станет существенно меньше, и лодка может не заметить проходящую мимо неё авианосную группу.
Ожидание продлилось несколько часов. Только к вечеру из БЧ-7 поступил доклад:
– С направления на юго-юго-восток слышны множественные шумы надводных кораблей. Дистанция девятьсот кабельтовых, пеленг меняется незначительно.
– Доклад принят, молодцы, жду идентификацию целей.
– Боевая тревога, – скомандовал Митин по общекорабельной связи. Старпом включил непрерывный сигнал ревуна.
Подводный крейсер не шелохнулся, но весь его экипаж мгновенно пришёл в движение. Подводники взлетали и скатывались вниз по межпалубным лестницам, ужами проскальзывали в люки, задраивали их, поворачивая ручки кремальер, докладывали о готовности. Каждый занимал своё место по боевому расписанию.
Дождавшись последнего доклада, каперанг вызвал в центральный пост командиров БЧ-2 и БЧ-3 (ракетчика и торпедиста).
– Товарищи офицеры, – обратился он к присутствующим в центральном посту, когда все расселись. – Установлен акустический контакт с ударной авианосной группой противника. Численный состав предположительно авианосец и пять надводных кораблей сопровождения. По идее, их должны
