Регер внезапно остро пожалел, что сам не был на этом празднике. Он вспомнил, как они вместе с братьями, сестрами, кузенами и кузинами стояли возле елки и пели рождественские песни, папенька играл на фисгармонии, а маменька разливала по чашкам горячий, сладко пахнущий глинтвейн…
Но тут же отогнал от себя эти воспоминания и принялся расспрашивать об Ирландии. И почему-то очень интересовался: насколько близок Волков был к Майклу Коллинзу? Сперва Всеволод Николаевич удивился такому настойчивому интересу, но затем вспомнил курьезную историю, связанную с Коллинзом и финансами…
— Вас интересует судьба бриллиантов, отданных в залог за заем?[10] — спросил он как можно более небрежно.
Контрразведчик задохнулся и смог только кивнуть. Волков как мог подробно изложил все, что помнил об этой истории.
— Так что сейчас драгоценности у миссис Боланд, а вот где она их хранит я — увы! — не имею ни малейшего представления.
Регер достал платок и вытер покрывшийся испариной лоб. «Вот это да! — думал он. — Вот это да! Вот так и бывает: приехал по мелкому делу, а тут — такое!..» Тут вдруг мысли его перескочили на другую стезю, и он посмотрел на своего собеседника уже с профессиональным интересом.
— Слушай, товарищ Волков, а давай-ка теперь на чистоту, — произнес он медленно. — Ты ведь у Коллинза не только артиллерией командовал, а? Он ведь министром внутренних дел Ирландской Республики был, а ты… — Он замолчал, подбирая слова, и наконец четко отрубил, — В ирландской ВЧК служил? Ну, только не врать!
Волков обреченно помолчал, а потом, решив, что судьбу не перебороть, кивнул:
— Заметь, это ты, товарищ Регер, сказал…
— А чего сразу к нам не пришел, чудак-человек?
Волков вздохнул. Ему вдруг показалось, что он явственно слышит треск тонкого льда под ногами…
— Я в СССР по фальшивым документам въехал. Пробирался из Ирландии через Соединенные Штаты, а потом — во Владивосток, — ответил он наконец. — Ну, и решил, что у вас… у нас за такое по головке не погладят.
— Ну, вообще-то, правильно, — кивнул головой Регер. — Но ведь мог все объяснить. Неужели бы товарищи не поверили?
«Я сам в эту херню поверить не могу!» — тоскливо подумалось Всеволоду-старшему. Но вслух он сказал:
— Знаешь, товарищ Регер: я, если честно — во как навоевался! — Он чиркнул ладонью по горлу и продолжал, — Захотелось немножко в мире пожить, когда револьвер под подушку на ночь не суешь. И потом: инженер я вовсе не плохой…
— Устал, говоришь? — Макс Фридрихович покачал головой, — Добро, насильно тащить тебя не станем. Но надумаешь — обращайся. Да и мы с тобой еще свяжемся. Таким кадрами разбрасываться нельзя. Нам, дорогой товарищ, этого Советская Власть не простит…
[1] В СССР в 1929 году были утверждены принципиальные основы организации высшего и среднего заочного образования. Но изначально заочное обучение вводилось только для тех студентов, которые по какой-либо уважительной причине не имели возможности регулярно посещать занятия. К тому же оно велось в основном по техническим специальностям и существовало в отраслевых втузах. Лишь 29 августа 1938 года Постановлением СНК СССР «О высшем заочном обучении» были определены номенклатура специальностей для системы заочного образования и сеть самостоятельных заочных вузов.
[2] ГТО (Готов к труду и обороне) — программа физкультурной подготовки в общеобразовательных, профессиональных и спортивных организациях в СССР. Официально появилась в 1931 г.
[3] Общество содействия обороне, авиационному и химическому строительству (сокращённо ОСОАВИАХИМ, ОАХ) — советская общественно-политическая оборонная организация, существовавшая в 1927–1948 гг.
[4] До войны в Красной Армии не только не использовались привычные нам «уставные» обороты речи, но напротив — с ними активно боролись, считая их пережитками старого режима. Волков-старший знал об этом, но, оказавшись в армейской среде, не сумел преодолеть укоренившуюся привычку.
[5] Торгсин (Всесоюзное объединение по торговле с иностранцами) — советская организация, занимавшаяся обслуживанием гостей из-за рубежа и советских граждан, имеющих «валютные ценности» (золото, серебро, драгоценные камни, предметы старины, наличную валюту), которые они могли обменять на пищевые продукты или другие потребительские товары. В РИ создана в январе 1931 г., ликвидирована в январе 1936 г., но в альтернативной реальности могла появиться раньше из-за сближения с Японией.
[6] Так в 1871–1932 годах назывался город Иваново.
[7] С 14 января 1929 г. по 11 марта 1936 г. в составе РСФСР существовала Ивановская Промышленная область, в которую входили Александровский, Владимирский, Кинешемский, Костромской, Рыбинский, Шуйский (сперва недолгое время Иваново-Вознесенский) и Ярославский округа.
[8] Должностное звание (не персональное!) в органах ГПУ в конце 20-х — начале 30-х годов ХХ века, соответствующее VII категории. Знаком различия являлась одна шпала в петлице. КРО — контрразведывательный отдел.
[9] Верньо, Пьер Виктюрниен (1753–1793) — французский политический деятель, революционер и выдающийся оратор; глава партии жирондистов. Авторство этого крылатого выражения подтверждает «История жирондистов», однако часто ее приписывают Дантону или Демулену.
[10] В 1919 г. Советская республика предложила Коллинзу драгоценности императорского дома (бриллианты с Большой императорской короны) в обмен на денежные средства (заём в 25,000 USD от Ирландской Республики). Бриллианты были переданы Гарри Боланду, близкому другу и соратнику Коллинза. В дальнейшем Боланд погиб в ходе гражданской войны в Ирландии, но успел передать драгоценности на хранение своей матери с тем, чтобы отдать их только после возвращения к власти ирландских республиканцев. После многих перипетий драгоценности вернулись в СССР только в 1950 г.
Часть вторая
Полыхают дальние зарницы
Они ненавидят Советскую власть, ненавидят трудящихся, создавших эту власть, хотят гибели нашей потому, что наши земли, фабрики, заводы и власть отняты нами в октябре 1917 г. у богатеев, бывших хозяев всего народного достояния.
«Рабоче-крестьянская Красная Армия» (пособие политрукам)
Глава 1.
Все больше убеждаемся, как верна пословица
Солдатами не рождаются — солдатами становятся
Из песни «Неплохо для начала», ВИА "Калинка"
Дом Волковых заслуженно пользовался славой самого гостеприимного в Тутаеве. Маленький городок, в котором и десять тысяч жителей можно было насчитать только спьяну, когда, забывшись, посчитаешь кого-то дважды, уже привык, что на этой квартире стихийно организовались филиалы рабочего клуба, партийной и кимовской ячеек, лектория и клуба по интересам. И потому к Волковым гости шли чуть только не табуном. Просили помочь в своих проблемах, заходили поделиться своими радостями, забегали просто так — развеять скуку и поговорить с умными людьми. Надо признать: тутаевцы были глубоко порядочными, а потому не считали возможным приходить с пустыми руками. Приносили все, что угодно: от громадного налима, до горшочка с медом, и от каравая заварного хлеба, до полумешка картошки. От этих подношений Груша, уже совершенно обжившаяся в городе, иногда хваталась за голову, пытаясь сообразить: «Куды ж эдакую силу харчей девать?», но старательно жарила, варила, парила, строгала бутерброды, и по пяти раз на дню ставила самовар. И, в глубине души, ужасно гордилась своей ролью хозяйки такого замечательного дома.
Ведь теперь торговцы на рынке разве в пояс
