– Так этот человек был ходячим мобильным телефоном, – понял Габбинс, покручивая усы. – Удивительно!
– И цифровой камерой, – добавила Мифани. – Ван Сьок мог передавать с ним почти все что вздумается.
– А зачем тогда компьютер? – спросил Экхарт.
– А? – переспросила Мифани, не понимая.
– У него в комнате стоял ноутбук, – напомнил ей Экхарт. – Подключенный к интернету. Зачем беспокоиться, если у тебя есть мобильный, который будет работать везде, куда бы ты ни пошел?
– Причин может быть сколько угодно. Может, это какая-то особая линия, – предположил Габбинс. – Или ей можно воспользоваться только раз.
– Мы не обнаружили никаких указаний на этот счет, – сообщила Мифани. – Ребята-компьютерщики обшарили весь ноутбук, но выяснили лишь, что он писал имейлы своим родным. – Она сделала глубокий вдох и вернулась к своей сводке. – Судя по всему, в его скелете имелась всего одна модификация. Что же касается мускулатуры, там совсем другая история. Вы, вероятно, заметили, что он кое-что с собой сделал.
– Да, у него вздулась голова и сместились плечи, – уточнил Габбинс.
– Я полагаю, это было сделано, чтобы защитить его глаза и нос, – сказала она. – И придать ему сил пробить стену. Что всегда может пригодиться.
– Это все очень интересно, но мы и так наслышаны о способностях Правщиков, – холодно проговорил Гештальт, нервно барабаня пальцами по столу.
– Да, ладья Гештальт, но эти детали важны, поскольку они отражают радикальные изменения в методах Правщиков, – так же холодно ответила Мифани. – Традиционно они всегда прибегали к сложным изменениям. У Ван Сьока не было никаких дополнений, которые придавали бы ему какие-нибудь способности. В его скелете не скрывалось никакого оружия. Как не было и особо впечатляющих модификаций. Последний раз, когда Правщик оказывался на британской земле, он был размером с тяглового коня и выглядел так, будто его мать была каким-нибудь морским ежом. Утонченностью они никогда не славились, а самообладание, которое показал этот модифицированный человек, вселяет немалую тревогу.
– Согласен, – сказал Экхарт. – Впрочем, ладья Томас, я бы заметил, что они, возможно, всего лишь пробуют новую тактику. Ведь куда разумнее выглядит отправить сюда тайных шпионов.
– То есть вы думаете, есть еще? – спросил Габбинс. – Еще бельгийцы с разбухающими головами, которые будут делать снимки глазами и отправлять их в Брюссель через свои позвонки?
– Не знаю, – ответила Мифани. – Ван Сьока в аэропорту наши люди вычислили сразу же. Вряд ли другие могли проскользнуть незамеченными.
– Мне с трудом верится, что они действительно попытаются на нас напасть, – продолжил Экхарт. – В последний раз у них были ресурсы всей страны, а они попытались захватить только один тот остров. Сейчас у них нет ничего, а мы боимся, что они попытаются захватить всю Британию? Ну что за вздор! – Экхарт резко умолк, когда Габбинс хрустнул костяшками пальцев. Потом запястьями. Потом локтями. Потом плечами.
– Простите, – извинился Габбинс, когда все обратили на него свои взгляды.
– У нас слишком много предположений, – заметила Мифани. – Мы ничего не знаем наверняка. – Она рискнула посмотреть на Гештальта. Тедди откинулся на спинку стула, но выглядел уже немного спокойнее. – Еретик, вы с Джошуа слышали о каких-либо недавних разработках, которые могли бы привести нас ко всему этому? – Они покачали головами. – Ничего? Ни необычных смертей, ни исчезновений?
– Ничего более необычного, чем обычно, – ответил Габбинс, криво усмехнувшись. – Если бы у нас было хоть малейшее подозрение насчет Правщиков, мы бы давно доложили об этом всему Правлению.
– И что тогда? – спросила Мифани с досадой. – Я соглашусь с вероятностью существования секретной сверхъестественной группы, которая обладает определенной властью, но сама остается в тени. Я вынуждена с этим согласиться, потому что мы сами состоим в такой группе. Но существует предел того, насколько большую тайну можно скрыть. Только подумайте, какими огромными и сильными они должны быть, чтобы завоевать нас. Джошуа, как думаешь, может ли существовать армия, которая готовится к вторжению? Сила, которая способна захватить всю нашу страну?
Экхарт игрался с монеткой. Пока Мифани смотрела на него, он перевернул ее на костяшках, и металл расплавился и стал стекать между пальцев в кулак. А когда он разжал кулак, то на ладони у него оказалась целая монета.
– Нет, – наконец отрезал Экхарт. – Мы бы знали. Нет никакой армии. И быть не может.
– Значит, это что-то другое, – проговорил Габбинс. – Что-то, чего мы не видим.
Остальная часть совещания не содержала ничего ценного, за исключением принятого решения отправить по этому делу всех доступных разведчиков и в дальнейшем проводить такие встречи на регулярной основе. Экхарт и Габбинс руководили особыми группами своих оперативников за рубежом. Гештальт без особого воодушевления предложил возглавить розыск внутри страны.
– Ладья Томас, вы, если желаете, можете вести надзор за текущими операциями в стране.
Если у Мифани и был выбор, то она о нем не знала. По ее разумению это была стандартная оперативная процедура.
– Да, хорошо, Гештальт.
– Я понимаю, обычно ты не принимаешь столь прямого участия в оперативной работе и тебя не вызывают в случае различных ситуаций, – проговорил Тедди, – но я уверен, тебе хватит для этого энтузиазма.
«Или, может быть, я отключу тебе контроль над мочевым пузырем, – хотелось ей сказать. – Да, пожалуй, я найду способ сделать это».
Но она сдержалась и показала ему улыбку, в которой открылось намного больше зубов, чем обычно.
– Нужно, чтобы кто-то доложил слонам, – заметил Габбинс. – Но я не могу, потому что нужно разобраться с ситуацией в Китае.
– Да, ситуация требует внимания обоих коней, – поспешно добавил Экхарт.
«Тонко, мальчики. Очень тонко», – подумала Мифани.
И прежде чем Гештальт успел найти какую-нибудь отговорку, вызвалась сама.
– Я доложу, но ожидаю уступок и от каждого из вас.
«Поверить не могу, что этим людям вверена безопасность страны!»
Она проследила за тем, как они уходят, а затем невесело задумалась об очередном вечере под тягостными взглядами слонов.
– …таковы наши выводы, джентльмены, – заключила она.
Два слона, сидевшие напротив, немного отвлекали ее своим видом, но она не могла ничего с этим поделать. Хотя оба были довольно привлекательны, они отличались друг от друга настолько, насколько это возможно. Дело было не только в том, что Алрич выглядел лет на пять моложе самой Мифани, тогда как Грантчестеру было за пятьдесят: казалось, все в них представляло две противоположные крайности.
В красоте слона Алрича было что-то инопланетное и гипнотическое. Его черты казались почти нежными. Красные губы блестели в свете ламп. Он встречался взглядом с Мифани и задерживался на ней. И в этом глубоком блестящем взгляде Мифани улавливала нечто одновременно завораживающее и пугающее.
С усилием отведя от него глаза, она посмотрела на Конрада Грантчестера, который быстро делал какие-то записи на своем электронном органайзере. И если Алрич выглядел существом бесполым, то у этого человека были определенно маскулинные черты. Создавалось впечатление, что утонченность в нем в равной степени смешивалась с вожделением, а в насмешливой манере ощущалась
