Её жизнь не приобретёт бо́льшую ценность, если она будет на коленях молиться Ворону. И всё же ей предстоит броситься с этой крыши, возможно, разбиться насмерть, вместе с имлингом, посланным, чтобы забрать её жизнь. С Колкаггой. С сыном Совета, который приговорил её к казни. Почему?
Ветер обдувал их. Воздух, казалось, истончился. Она моментально почувствовала себя лёгкой, как пёрышко. В любой момент её могло унести с крыши. У Хирки закружилась голова, она закрыла глаза, но тут же открыла, потому что так было ещё хуже. Холод шёл изнутри и добирался до самых кончиков пальцев. Она никуда не двигалась: ни вверх, ни вниз. Она застыла. Что ей делать? Что она делает здесь?
Хирка уставилась на Римера. Он знал с убийственной уверенностью, что она здесь делает. Как долго она его любит? Хирка молила о помощи, но не могла произнести ни слова. Они находились так невообразимо высоко, а он был недосягаем. Он был Римером Ан-Эльдерином, а ей было нечего здесь делать.
– Садись, – прошептал Ример и помог ей опуститься на крышу. Он сел на корточки перед ней и попросил дышать глубже. Медленнее. Ещё медленнее. Его голос сливался с ветром, но она слышала его слова.
– Мы высоко. Это совершенно нормальная реакция. Просто расслабься. Мы в безопасности. Я знаю, что делаю, Хирка. Мы справимся. С тобой ничего не случится.
Она судорожно помотала головой и сглотнула. Он не понял.
– Почему с тобой ничего не случится, Хирка?
Она сумела улыбнуться.
– Потому что я уже умерла?
Девушка глубоко вдохнула пару раз. И ещё пару раз. Это просто приступ. Она стала думать о совершенно других вещах. О вещах, о которых не должна думать. Она – гниль. Он не для неё. И никогда не сможет принадлежать ей. Она поднялась. Красный купол притягивал её взгляд. Это будет самоубийством. Но почему бы не воспользоваться шансом, раз уж она всё равно не может получить то, что хочет? Она провела рукой по лицу.
– Когда ты так делаешь, то становишься похожей на отца, – улыбнулся друг. Хирка хохотнула. Можно ли быть похожей на отца, который не был отцом? Ример взял её лицо в руки.
– Я знаю, что смогу, Хирка. Я чувствую это всем телом. Мы не можем сдаться сейчас. Если ты сделаешь это, то сделаешь ради правды. Ради справедливости.
Нет. Я сделаю это ради тебя.
Но она лишь кивнула в ответ. Ример попросил её забраться ему на спину и крепко обхватить руками за грудь. Он понесёт её, как рюкзак. Он слился с Потоком и с ней, совершил короткий разбег, и они перелетели через край крыши.
Ужас разделился надвое. Хирка могла свалиться на землю и разбиться или могла остаться здесь, плотно прижимаясь к Римеру, и разбиться изнутри. А он ещё думает – он знает, что делает…
Всё произошло быстро. Она ощущала ветер и волосы Римера, которые хлестали её по лицу. И вместе с тем время текло так медленно, что если бы она захотела, то могла бы пересчитать все огни под ними. Его Поток проносился сквозь неё. Очищал. Выдувал пыль изо всех уголков тела. Принимать его было непросто, а в сердце Хирки были места, которые она хотела бы скрыть. Иметь секреты от Потока становилось всё труднее. Он был сильнее ветра. Водопад, несущийся по венам. Каждой каплей крови она ощущала неудержимую силу, входившую и выходившую из неё.
Чувства, которые ей не принадлежали, били в ней ключом. Воля и сила Римера. Его сомнения. Сомнения? В чём он сомневается? Её голову пронзила боль. Слишком много Потока. Это уже чересчур! Хирка могла открыться ещё больше, но это опасно. В таком случае она совершенно обнажится, выставит напоказ всё, чем она является. Всё, что она чувствует. Они упадут.
Ример изо всех сил бросился на купол. Его лопатки разошлись под ней в разные стороны, пальцы ухватились за край. Поток затаил дыхание, когда они ударились о поверхность. Хирка хватала воздух ртом. Она разомкнула руки и стала соскальзывать по телу Римера. Мешок тянул её вниз. Девушка упала. Её руки размахивали в разные стороны в поисках того, за что можно ухватиться. Ример ухватил её за предплечье. Оно дёрнулось, и Хирка замерла в воздухе. Плечо горело. Локоть горел.
Она свисала с красного купола над Маннфаллой. Полушарие горой возвышалось за спиной Римера. Кажется, он перепугался. Хирка начала выскальзывать из его рук, и он ухватил её крепче. Девушка сглотнула.
– Зарубка тебе, если затащишь меня наверх, – она улыбнулась, чтобы скрыть страх в своём голосе. Прошло немного времени, прежде чем она увидела, что он вспомнил.
В его глазах вновь появилась надежда. Он затянул её наверх. Хирка пыталась отталкиваться от стены, чтобы помочь ему, и в конце концов оказалась наверху, прижимаясь всем телом к своду купола. Она нащупала опору под ногами и осмелилась посмотреть вниз. Кромка купола была у́же её ступни, до смешного маленькой. Ример улыбнулся ей.
– Ты по-прежнему думаешь, что умеешь летать?
Точно такие же слова он сказал ей у Аллдьюпы. Он рассмеялся. Хирка улыбнулась и попыталась шикнуть на него, но рассмеялась сама, так что ничего не вышло. Смех сейчас казался настолько неуместным, что они не сразу смогли остановиться.
– Конечно, умею! Я и раньше карабкалась по горам, ты должен помнить, – удалось ей выдавить из себя.
– И не раз падала, – ответил он.
Хирка вытерла слёзы и с трудом сдержалась, чтобы не разрыдаться. Она жива.
– До этого лета я думала, что самое плохое, что может со мной случиться, – меня отправят домой с Ритуала и велят приехать на следующий год. Потому что у меня не хватает силы. Всего два месяца назад я была такой же, как и все остальные.
– Ты никогда не была такой же, как все остальные.
– Во всяком случае, я принадлежала к роду Има! Была имлингом. Была частью народа!
– Что может быть хуже народа? Возможно, тебе повезло, что ты человек.
Ример улыбнулся широкой улыбкой, в глазах его плясали искорки, а потом ужом пополз по куполу. Купол был покрыт плитками размером с ноготь большого пальца. Плитки всех оттенков красного плотно прилегали друг к другу: тёмно-красные, медные, алые. В некоторых местах красный побледнел под воздействием непогоды. Хирка заметила над собой тёмное отверстие. Она пощупала его пальцами. Подоконник.
– Ример…
Он остановился. Хирка
