– Они могут быть источником болезней. Или ещё хуже: что, если кто-то из города забредёт сюда и увидит его? Начнётся паника!
– Ты действительно вырос в Маннфалле, тень. Ты хочешь сказать, нам надо спрятать его от имлингов?
– Я бы сказал…
Эйрик повернулся к Римеру:
– Вряд ли в Равнхове найдётся хоть один имлинг, который уже не побывал здесь. Они видели его. Все.
Два вождя в Равнхове
Хирка настежь распахнула дверь и ворвалась в высокий зал. Она огляделась по сторонам. Зал показался ей не таким большим, как в прошлый раз. Видимо, дело в Маннфалле и во всём, что она увидела там. Но зал был таким же красивым. Два ряда бревенчатых опор, несущих крышу. Каждая из них настолько велика, что за ней можно полностью спрятаться. Очаги у коротких стен, в которых можно поместиться, стоя в полный рост. Открытый второй этаж – внутренний балкон по всему периметру помещения.
Но имелось и кое-что новое. Каменные скульптуры заполнили целый угол под лестницей и стали выползать в зал. Кто-то сжалился над самыми маленькими фигурками и расставил их по длинным столам. Неуместные белые статуэтки. Хирка улыбнулась при мысли о Уннгонне, которая, несмотря на связку ключей на поясе, не смогла найти места для бесперебойного производства Хлосниана.
Где же он?
Внезапно раздавшийся звук зубила раскрыл местоположение камнереза. Нерождённая скульптура. Глыба была настолько высока, что Хлосниан стоял на лестнице спиной к Хирке и вырезал что-то на самой верхней её части. Красная мантия с момента их последней встречи выгорела ещё больше. Хирка догадывалась, что, когда он явился в Равнхов, мантию для стирки пришлось отбирать у него силой. Она подошла поближе, чтобы посмотреть, чем он занят. Хлосниан проделал борозды по всему камню, и тот стал похож на гигантскую линейку. Она улыбнулась.
– Ты перестал вырезать деревья, Хлосниан?
Хлосниан, не поворачиваясь, хмыкнул, она подошла ближе. Он повернулся, опустил скрюченную руку ей на плечо, но не ответил и больше ничего не сделал. Рука его лежала неподвижно. Потом он собрался с мыслями и попросил её присесть. Хирка убрала со ступенек лестницы деревянную чарку, чашку и пустую бутылку из-под вина и уселась немного выше него. Он указал на одно из каменных деревьев, которое стояло на длинном столе.
– Это самое красивое дерево в мире, – произнёс он без тени гордости, просто констатировал факт.
– Значит, ты знал, что дерево в Эйсвальдре треснуло?
– Знал? Нет, я всего лишь старик. Я знаю только одно: я знаю всё меньше и меньше. Но понять это было несложно. Однажды ночью я проснулся и внезапно понял: вот это дерево стало самым красивым деревом в мире.
Хирка покачала головой. Казалось, его ум прояснился, а взгляд сделался более острым. Он говорил отчётливо, но вот проникнуть в суть сказанного им по-прежнему было трудно.
– И почему ты пришёл сюда? – спросила она.
– Потому что ты не должна…
– Я знаю, я не должна находиться здесь. Что нам с этим делать?
– Пока стоят камни, сделать можно всё. Ты знала, что здешние дикари хотели их разрушить?!
– В этом нет ничего странного, Хлосниан. Имлинги боятся слепых. Одного они тут убили. Мне пообещали, что мы сможем подняться и посмотреть на него, когда…
– Не могу представить, что имлингам так сложно понять! Дверь можно запереть, только пока она существует! Я талдычу им это с того самого дня, как приехал сюда, но они только пялятся на меня, как бараны. А мы ведь говорим на одном языке! – Хлосниан продолжал вырубать одну из борозд. – Мало кто знает, где они, и уж совсем мало тех, кто способен ими пользоваться. И каково же решение? Разрушить! Где бы мы оказались, если бы позволили страху руководить нами? Хмм? В войнах прошлого имлинги гибли за одни только камни!
– Я думаю, войны из-за них ведутся до сих пор.
Хлосниан прекратил рубить и посмотрел на неё, чуть прикрыв один глаз.
– Мы оба поумнели с момента нашей последней встречи, да?
– Мудрость приходит к тем, кто оказался вне закона, – улыбнулась Хирка.
Хлосниан фыркнул.
– Вне закона – это не качество. Закон сам определяет, кто вне его, а законы пишутся такими же мужчинами и женщинами, как ты и я. Ты ощущаешь себя вне закона, Хирка? Разве у тебя нет законов, по которым ты живёшь?
– У меня таких много, но какая разница. Это ведь только мои законы.
– Хорошо. Значит, ты понимаешь.
Старый камнерез нравился Хирке всё больше и больше. Ей казалось, он строит предложения иначе, чем другие. Он говорил на своём языке, который надо выучить, но как только ты это сделаешь, всё начинает обретать смысл. Обмениваться с ним несколькими словами бесполезно, это сбивало его с толку. Но если речи начинали литься между собеседниками, как молоко, то они становились приятными и сытными.
Хлосниан рассказал, что всё не так просто, как она надеялась. Совершенно неверно утверждение, что, пока она здесь, и слепые будут здесь. Но пока она здесь, слепых можно приводить сюда. Он напугал её, когда сказал, что никто не знает, какие ещё создания могут проникнуть в этот мир. Имлингам из легенд было известно о слепых и детях Одина, но кто мог быть уверен в том, что на этом дело заканчивалось? И как насчёт северных сказок о царстве изо льда? Или саг об эльфах и драконах? Ведь нам известно лишь то, что камни можно использовать для того, чтобы побывать в Шлокне.
На какой-то миг Хирку охватила тоска по отцу. Побывать в Шлокне. Если бы только мы могли побывать в Шлокне… Но довольно быстро она поняла, что некоторые места не предназначены для прогулок.
Старик элегантно перескочил через все её вопросы, на которые не мог ответить, словно она никогда их и не задавала. Например, кто построил первые круги и когда. Или как выглядит её мир. Или правда ли, что она может заразить гнилью?
– Как дела у наследника кресла? – внезапно спросил он. Хирка покраснела. Такой титул сейчас подходил Римеру меньше, чем когда-либо.
– Он давно отказался от кресла, Хлосниан. Он стал Колкаггой. А теперь он вне закона, поэтому никогда не унаследует никакое кресло, даже если захочет. Скорее наоборот, он всё потеряет. Он не думает, что брат его отца достаточно силён, чтобы сохранить дом и богатства. На всё наложат руку остальные члены Совета.
Казалось, Хлосниан не обратил никакого внимания на её слова.
– Значит, он наверху?
– Да, он был наверху и видел слепого, а сейчас он сидит с Эйриком и…
Двери в зал распахнулись, в них ворвался Эйрик. У других вряд ли хватило бы сил даже приоткрыть эту дверь. Следом за хёвдингом в помещение проникло солнце и осветило его фигуру, которая оставила тень на полу. Эйрика сопровождала небольшая армия воинов. Двери остались открытыми.
– Где? – пророкотал он.
Молодой воин снял шлем и провёл рукой по грязно-каштановым
