Проснувшийся ужас начал отравлять его. Ример задышал медленнее, чтобы сохранить контроль. Ужас не опасен. Он узнавал его. Ример испытывал его, когда был ребёнком. Ребёнком, столкнувшимся с превосходящими силами. С напором снега. С ощущением, что вот-вот задохнётся.
Ничто не может повредить тому, кто уже мёртв.
Ничто знакомое. Но это ему не знакомо. Кто они? Как с ними сражаться?
Голос Эйрика напомнил Римеру, что он в пещере не один.
– Ты думал, что это стратегические слухи. Ты думал, это ложь с севера. Предлог для того, чтобы начать вооружаться и обвинить Маннфаллу в том, что она никого не может защитить.
Ример почувствовал, что, стоя среди льдов, объят жаром.
– Те двенадцать так думали. Маннфалла так думала. Лично я никогда не понимал, какая вам от этого польза. Слепые заставили бы весь мир объединиться вокруг Ритуала, того самого Ритуала, от которого вы хотите избавиться. А это в лучшем случае тактически неумно.
Эйрик изучал его, склонив голову. Борода приподнялась с одного бока, как будто он улыбался. Но Эйрик не комментировал предположения Римера. Он кивнул в сторону слепого.
– Их было двое. Может, больше. Никто не может быть уверен, да. Мы охотились на них, когда нашли вас. Они тоже вас нашли. Может, учуяли Поток, когда ты убивал своих.
В груди Римера кольнуло. Своих. Которые сражались и пожертвовали жизнями ради лжи. Может быть, он мог их спасти. Если бы только он нашёл другие слова до первого удара… Ример сглотнул.
– Я бы заметил их. Там никого не было. Никого, кроме нас.
– Их никто не видит, мальчик. Имя говорит за них. Они делают других слепыми. Но они держались на расстоянии, и это из-за воронов.
Внезапно Ример вспомнил небо, на которое смотрел в тумане боли. Вороны. Много воронов. Чёрные пятна, кричащие среди белого снега. Хирка, волокущая его.
– Поэтому они не нападают на Равнхов?
Эйрик кивнул.
– Они опустошили достаточно в этих местах. Поверь мне, ты бы не захотел увидеть имлинга, из которого выкачали всю силу Потока. Он становится похожим на слепого, как две капли воды. Бледный. Обескровленный. Глаза закатываются. Слепые вытягивают из тебя жизненную силу. Бабы говорят, они пожирают твою душу. И они проделывают это с мужчинами, женщинами, детьми и медведями. Они охотятся за жизнью, какую бы форму она ни имела. Чтобы сражаться с ними, надо быть готовым к потерям. Они умирают, как обычные имлинги, но…
Ример закончил за него:
– Но за это приходится платить?
Эйрик провёл большой ладонью по лицу.
– Тебе кажется, что ты поймал их, но они растворяются. Вплавляются в скалы.
Ример почувствовал, как у него по телу пробежал холодок. С чего начать? Единственный известный ему способ остановить их – это отправить Хирку… Куда? Домой? А где находится дом детей Одина? Не здесь. Здесь не её дом.
– Врата… Они являются из каменных кругов.
– Да, мы знаем. У нас рассказывают те же сказки. И мы хотели уничтожить круг на горе Бромфьелль, прямо над нами, но тут появился этот умалишённый камнерез.
У Эйрика крыша поехала?
– Кто?
– За пару дней до того, как мы нашли вас, сюда пришёл сумасшедший камнерез из Эльверуа.
– Хлосниан!
Эйрик приподнял кустистую бровь.
– Вы знакомы?
Ример помотал головой, но не чтобы отрицательно ответить на вопрос Эйрика. Он просто не мог поверить. Хирка была права. Если кто и знал, как работают древние круги, так это Хлосниан.
– Он вырубил портрет Всевидящего в Эльверуа. Что он сказал?
– Боюсь, он не такой, каким ты его помнишь. Если, конечно, он не всегда нёс чушь. Он сказал, древа больше нет. Старик бушевал, как малое дитя, когда мы захотели уничтожить круг на Бромфьелле. В таком случае мы никогда не сможем сдержать их, сказал он. Сорванную дверь невозможно запереть, да. Мы проголосовали, и большинство решило послушать его.
– Голосование? Что ты имеешь в виду?
– Весь Равнхов. Путём поднятия рук. Вопрос ведь заключался в том, следует ли принести жертвы сегодня, чтобы спасти всех завтра.
Ример не мог поверить в услышанное. Что они сделали? Собрали каждую живую душу в городе и задали ей вопрос? Эйрик не заметил его удивления, он продолжал говорить:
– Камнерез думает, что есть только один способ остановить их. Необходимо вернуть девочку домой. Туда, откуда она явилась.
– Нет! – Ример не желал слушать. Это неправильное решение. Это малодушное решение. Решение, которое нанесёт вред невинному. – Существует иной способ, Эйрик. Смерть Урда Ванфаринна. Это его слеповство. Это он привёл их сюда. Без него они не смогут найти дорогу.
– Ты уверен?
Ример закрыл глаза.
– Нет. Нет, я не уверен. Но мы должны действовать так, будто я уверен. Мы не можем требовать от Хирки, чтобы она убралась из Имланда. Даже если Хлосниан знает, как это сделать, – это не выход. Никто не знает, откуда она явилась и куда идёт! Это по другую сторону! В прямом смысле! Вы с тем же успехом можете сжечь её заживо.
Эйрик снова почесал плечо.
– Это решение принимать не нам. Ей.
Ример ещё раз взглянул на слепого. Урод. Не потому, что он настолько отличается от него самого, а потому, что до ужаса похож на него. Никто не знает, откуда они приходят или сколько их.
– Как они убивают?
– Мы не знаем.
– Как часто?
– Этого мы тоже не знаем. Мы думаем, они прибывают партиями и снова уходят спустя несколько поворотов песочных часов. В двух местах мы не обнаружили ничего кроме пепла, но это потому, что имлинги сожгли и дома, и трупы, когда обнаружили убитых. Если бы ты видел убитых, ты бы не стал осуждать их. Мы слышали похожие истории из других мест. Так что мы думаем, что эти двое отстали от… стада.
– Изгои?
– Либо изгои, либо чересчур ретивые. Забежали слишком далеко и пропустили повозку, идущую домой, – Эйрик рассмеялся, но смех его был нервным. Довольно неприятно слышать подобный звук от такого крупного мужчины.
– Идём, Ример. Ты ещё не завтракал, а ведь ты долгие дни жил, питаясь каплями слепосусла, которыми тебя поила девчонка.
Ример различил тепло в его голосе, хотя Эйрик и обидел сусло, поддержавшее жизнь в том, у кого не хватило ума прикрыть свою спину. И только сейчас Ример понял, что сосущее ощущение в животе – это голод, а не отголоски сна и болезни.
Они вышли из трещины в леднике и направились ко двору хёвдинга. Оставлять слепого на леднике казалось неестественным. Ненормальным. И небезопасным.
– Разве можно просто держать его там? – спросил Ример.
– А что с ним ещё делать? Сжечь слепца?
Слово пробежало по спине Римера. Слепец… Будто он говорит о какой-то будничной неприятности. О крысах.
