Она ощутила тёплое покалывание и поняла, что он пытается слиться с Потоком. Она отчаянно ухватилась за него. За Поток. Позволила ему литься через своё тело. Жизненная сила. А жизнь ему нужна.
Во имя Всевидящего, Ример…
Но никакого Всевидящего не существует. Глаза Римера остекленели, и Хирка услышала, как кричит ему, что он не имеет права. Она легла на него, приложила голову к его груди и крепко-накрепко уцепилась за Поток. Она должна отдать ему всё, что у неё есть. Но она была пуста. Что она могла отдать ему? По её телу разлилась жуткая усталость, которая вдавила её голову в его грудь. Её тошнило. Поток опустошал её.
Она так устала.
Ример…
Кто-то идёт. Какие-то имлинги двигаются в тумане над камнями. Колкагги. Много Колкагг. Всё кончено. Его рука соскользнула с неё и упала в вереск. Какие-то мелкие белые частицы падали ему на лицо. Снег? Пошёл снег.
Слишком рано.
Она соскальзывала в Поток, убегала в него, становилась единым целым со снегом. Со снежинками. Она стала холодной и белой и танцевала над землёй. Она упала на лицо Римеру, растаяла и исчезла.
Хёвдинг и слепой
Где я?
Тёмные балки. Окна с перекладинами. Боль? Нет. Только воспоминание о боли. В тот же момент Ример понял, что лучше бы ему не просыпаться, но никак не мог вспомнить почему. Просто ощущение.
Он бывал здесь раньше. Или же он просто не в первый раз открывает глаза? В Блиндболе нет застеклённых окон. Он не в лагере. Не у Колкагг. Он парит над полом. Нет. Кровать. Он лежит в кровати. Он точно не у Колкагг.
Рядом с кроватью что-то зашевелилось. Собака? Рыжие волосы. Хирка. Хирка спит на коврике на полу. Он почувствовал, как грудь наполняется теплом. Чего бы он только не отдал, чтобы узнать правду о гнили. За окном шелестели деревья. Раздался крик ворона. Другой ответил ему. Больше никаких звуков не было.
Нет никакого Всевидящего.
Реальность обретала форму букв, как будто он читал книгу. Ример переворачивал страницы, одну за другой, и вспоминал. Он должен был умереть. Ример поднял руку и посмотрел туда, где ожидал увидеть открытую рану на своём теле. Дыру до самого сердца. Она была перевязана. Грудь стягивала тугая повязка. Он сел, не обращая внимания на головокружение, и опустил ноги на пол. Прохлада успокаивала. Вроде бы у него долго был жар. С тех пор как пошёл снег.
Шёл снег. Шёл снег? Во сне?
Он встал, ему пришлось ухватиться за спинку кровати и постоять некоторое время. Кому принадлежит эта кровать? Она большая. Простая деревянная кровать. На стене за её изголовьем с потолка свисала шпалера с изображением золотой короны на синем фоне. Старые короли севера.
Он в Равнхове. Ример улыбнулся. Видели бы это в Эйсвальдре. Корона считалась про́клятым символом. Её называли иконой злых времён до пришествия Всевидящего. Она приносила несчастья.
Они сами навлекли на себя все несчастья.
Горе крутило его живот и выло волком. Вой на луну, которого никто не слышал и никто не мог ответить. Пустота, которой Ример никогда раньше не испытывал. У него ничего не было. Он никто.
Илюме умерла у него на глазах. Она подтвердила всё то, чего он боялся. Что ещё она могла сделать, чтобы навредить ему? Умереть. Только умереть. Так она и поступила. За что она умерла? За ложь. За фальшивого бога, за представление о власти. Он привёл её к краю пропасти своими решениями. Но убил её не он.
Урд…
Ример сжал кулаки. Бок раздирала боль. Значит, он жив. Он сражался и выжил. Не все выжили.
Лаунхуг. Во имя Всеви…
Его накрыла небольшая лавина мыслей о последствиях. Ненастоящий Всевидящий. Что будет со всеми поговорками, такими как «во имя Всевидящего»? Они улетят вместе с воронами? Что со священными днями? С чертогами Всевидящего? С авгурами? Книгами? Как насчёт законов? На краткий миг Ример стал единым целым с Илюме. Она говорила именно об этом. Внезапно он осознал, почему тысячелетняя ложь была важна для неё. А что ещё оставалось имлингам? Разрушить каменные столпы и построить новые из песка? Из ничего?
Лучше это, чем ложь!
Ример на цыпочках обошёл спящую девочку и стал искать свои мечи. Их не было. Конечно. Но аккуратно сложенная одежда лежала на деревянной табуретке, обитой овечьей шкурой. И чёрный костюм, и светлая одежда стража. Они распотрошили его мешок. Метательные ножи и отравленные стрелы тоже исчезли.
Он оделся как тот, кем он был. Колкагга. Ример Ан-Эльдерин – телохранитель и наследник кресла – перестал существовать.
Ример выглянул в окно. На подоконнике стоял подсвечник, огарок сальной свечи торчал из него как каменная трубка. На улице виднелись поросшие соснами горы. Дома, стоявшие на крутых склонах, опирались друг на друга. Дикий пейзаж, который имлинги попытались укротить. У него появились смутные воспоминания о том, как кто-то рассказывает ему об этом месте.
Хирка.
Приглушённые разговоры и тени на холме свидетельствовали о том, что дом находится под охраной. Иное удивило бы его. Ример не стал надевать капюшон и направился к двери. Каждый шаг отдавался болью в боку. Ему нужно зеркало. Он должен увидеть, что от него осталось. Но были и более срочные дела.
Он беззвучно приоткрыл дверь, чтобы не разбудить Хирку. Она лежала на боку, как скомканная половая тряпка. Одежда задралась, голова повёрнута в сторону. Одной рукой она прикрывала глаза, другой сжимала мешок. Ример закрыл за собой дверь. Он стоял на верхней площадке лестницы, ведущей во двор, где вокруг громадной ели располагались различные постройки.
Он был не один – дом охраняли семеро имлингов. Один из них сидел с закрытыми глазами на нижней ступеньке лестницы, прислонившись к стене. Его шлем был повреждён, и поэтому казалось, что у него сломан нос. Вокруг охранника по земле скакал воробей и подбирал крошки от его еды. Меч лежал у него на коленях. Другой страж стоял у стены и рассеянно ковырял перочинным ножом глину между камнями фундамента. Ещё двое сидели на земле и играли в камешки. Некоторые вполголоса разговаривали о том, что на них криво смотрят, потому что они стоят здесь каждый день. Это не удивило Римера. Он в стане врага. Но семь стражей для охраны полумёртвого имлинга? Судя по всему, в Равнхове тоже серьёзно относились ко всеобщим предрассудкам. И, очевидно, его личность ни для кого здесь не секрет. Он олицетворял всё, что они презирали.
Ример кашлянул.
Стражи, спотыкаясь, заняли позицию так быстро, что один из них чуть было не упал, но умудрился устоять на ногах. Они вынули мечи и выставили их вперёд. Когда они замерли, то стали выглядеть вполне солидно. Каждый
