Он закрыл глаза. Семь – слишком мало. Она знала. Четыре дня пути через Блиндбол в Маннфаллу, четыре дня назад. И это будет трудно даже для чёрной тени, без дочери Одина в нагрузку. Ример открыл глаза.
– Семь дней. Я пошлю ворона, как только Урд будет мёртв. Обещай, что не уйдёшь раньше, – он схватил её и притянул к себе. – Обещай!
Его холодные губы коснулись её щеки. Тело Хирки кричало от желания ощутить Поток, но она ничего не сказала. Они находились в Равнхове. Поток здесь силён, и она не сможет сопротивляться ему. Он разберёт её на части. Обнажит её. Он увидит всё, о чём она думает. Страх неизвестности. Опасное стремление просить его отправиться с ней, оставить Шлокну своего мира и отправиться в Шлокну её мира. И если он поймёт, как сильно она этого хочет, то может последовать за ней. Возможно, он пойдёт за ней, оставив свой мир в огне. Это будет почти так же ужасно, как и вероятность больше никогда не увидеть его.
– Я гниль, Ример. Что бы ты ни сделал, это не изменит моей сущности.
Он взял её лицо в свои ладони и улыбнулся. Взгляд его скользил по её лицу, как будто он пытался выяснить, как она устроена.
– Ты не гниль, Хирка. Ты никогда ею не была и никогда не будешь. Ты – всё что есть правдивого и доброго в этом мире. Это мы гниль. Не ты.
Хирка чувствовала, как её сопротивление слабеет с каждым его словом. Она растаяла, вытянулась и осторожно поцеловала его. Мягкое дыхание скользнуло по губам. Она чувствовала края его украшения под чёрной одеждой. Убийца с детским воспоминанием на шее. Он начал сливаться с Потоком. Она сглотнула и немного попятилась ещё до того, как Поток добрался до неё.
– Зарубка тебе, если уложишься в семь дней, – сказала она. Его глаза горели белым огнём. Он был живой молитвой со сжатыми кулаками.
Потом он надвинул на лицо чёрный капюшон и бросился вниз, с края обрыва.
Бромфьелль
Мир заканчивается в Равнхове.
Хирка прошла по безлюдному двору и перешла мост. Она спустилась по узкой каменной лестнице в ущелье и направилась дальше, между деревьями, к обители воронов. Трава была белой от инея. Сегодня здесь ещё никто не проходил. И никто не пройдёт. Каждый мужчина старше пятнадцати лет отправился на равнину, чтобы в последний раз сразиться с Маннфаллой. Чем закончится эта война, она не узнает.
На войну уехало много женщин. Женщины Равнхова были не похожи на женщин Маннфаллы. Майя оставила свой постоялый двор, чтобы повести в бой сотню мужчин. Хирка приблизилась к обители воронов и остановилась в дверях. В помещении пахло кровью. Двое стариков готовили недавно забитую дичь для воронов. Больше здесь никого не было. Молодые наставники воронов могли сражаться и поэтому уехали на войну. Один из стариков заметил её. Он покачал головой. И на седьмой день вестей от Римера не было.
Прибыл ворон от союзников Равнхова в Маннфалле с сообщением о торжестве по случаю последнего дня Ритуала. Праздник должен состояться сегодня. Прибывали также вороны с равнин. В лесах происходили стычки воинов из Маннфаллы, Равнхова и Ульвхейма. Время от времени предпринимались попытки прорваться через стражей горы Храфнфьелли. Одной маленькой группе это удалось, но их поймали ещё до того, как они добрались до резиденции хёвдинга. Значит, дело пошло. Война стала фактом. Но в Маннфалле будут танцы. Хирка не спрашивала о погибших, не хотела этого знать. Она ничего не может сделать.
Хирка вернулась в высокий зал, где её ждал Хлосниан. Камнерез стоял, закрыв глаза и положив руки на камень, с которым так долго работал. Он называл это сбором слухов. Зондированием. Хлосниан кивнул ей. Время пришло. Как скоро.
Хирка огляделась по сторонам. У неё не было ничего, кроме мешка. А что ещё ей может понадобиться там, куда она направляется? Этого не знал никто. Даже Хлосниан. Хирка взяла мешок, и вместе они отправились в путь. Разыскать лошадь было невозможно: у этих животных имелись более важные задачи. Поэтому они пошли к горе Бромфьелль пешком по тропинкам, начинавшимся за городом. На вершинах дул ветер, пошёл снег.
Ни один из них ничего не говорил. Когда началось последнее восхождение, небо посерело. Они взобрались на вершину, которая находилась немного ниже главной вершины, и устроили привал. Хлосниан рассказал, что у Бромфьелля три вершины. Когда-то считали, что на горе есть три пещеры, ведущие в логово обитающего в её недрах дракона. Дыхание Хлосниана стало более тяжёлым. Она сочувствовала ему, ведь камнерезу придётся проделать весь обратный путь в темноте. Одному. Без неё.
Хотя в полном одиночестве он не будет. За ними следовало несколько стай воронов. Они танцевали на ветру, как живой ковёр. Может быть, они чувствовали: что-то должно случиться. Или же они следовали за приливами и отливами Потока, совсем как Хирка с Хлоснианом.
Последний отрезок пути Куро просидел у неё на плече. Время от времени он взлетал и описывал круг у них над головами, немного охотился вместе с другими воронами, но всегда возвращался к ней. Что будет с ним? Переступит ли он порог этого мира вместе с ней? Войдёт ли с ней в незнакомый мир?
Они достигли вершины, Куро вновь взлетел и исчез. Хлосниан остановился, чтобы восстановить дыхание. Хирка огляделась. Отсюда, с вершины, мир казался бесконечно большим. Ей уже был не виден Равнхов, но она могла разглядеть горы Блиндбола и равнины, на которых пройдут битвы. Но они находились так далеко, что она никого не могла разглядеть. А перед ней, в кратере на горной вершине, располагался каменный круг.
Он оказался больше, чем она ожидала. Хирка насчитала шестнадцать камней во внешнем круге и восемь камней поменьше во внутреннем. Они обошли вокруг кратера и нашли удобное место для спуска. Дно кратера было покрыто мхом пшеничного цвета. Казалось, плотный воздух вибрирует. Интересно, только ей так казалось? Между камнями летало множество белых бабочек. Она никогда не видела таких.
– Зимние бабочки, – сказал Хлосниан. – Говорят, они водятся только здесь.
Их продвижение стало похожим на ходьбу по живому снегу. В любой другой день Хирка весело бегала бы среди них, но слишком тяжело было осознавать, что она должна уйти навсегда. И что Римера, возможно, уже нет в живых.
Он жив.
Камни молчали. Серые исполины, которые не признавали чужого присутствия. Они всегда стояли здесь и всегда будут здесь стоять.
Рядом с ними как имлинги, так и дети Одина были совсем незначительными.
– Подождём? – Хлосниан посмотрел на неё.
– Нет. Нет, нам нечего ждать. Делай… ну, то, что должен.
Хирка
