Перед ней лежал хвост. Он был свёрнут бухтой и разворачивался у неё на глазах. Красивые волосы слишком ярко выделялись на фоне побледневшей кожи. Хвост съёжился и превратился в коричневую верёвку. На другом его конце должен был находиться имлинг, но она видела только кровавый срез. Внутренности выпирали, как поднявшееся тесто. В центре виднелась хвостовая кость. Она была похожа на лопнувшее яйцо.
Хирка представила себе одного из мужчин, сопровождавших повозку, который лежал на земле, когда она убегала. Это его хвост. Часть его тела без… владельца.
Девушка отвернулась и закрыла глаза. Она-то думала, в свёртке еда. Запас на экстренный случай. В животе забурчало. Тенегриб, который они съели на завтрак, было трудно удержать в себе. Какой же она ещё ребёнок. Чего она ждала? За ночь Ример прибрал за собой. Конечно. Он не мог оставить трупы и повозку на дороге, это привлекло бы туда половину стражей Маннфаллы. С тем же успехом они могли оставить карту с отметкой о своём местонахождении. Но что он сделал? Кроме того, что расчленил одного из них?
Хирка не могла избавиться от отвращения. Она слышала голос Римера – равнодушный, будто он говорит о жареном беконе.
– Он провисел срезом вниз всю ночь. Из него больше не будет течь кровь. Мы просунем его в хвостовую прорезь на твоих штанах, и они увидят его, если заставят тебя поднять плащ.
Воин немного помедлил.
– Хвост ему больше не нужен, – добавил он.
Хирка посмотрела на друга детства. Ример не отвёл глаз, но его взгляд показался ей очень далёким. Как будто он стоит здесь, а она в Равнхове, который находится на расстоянии нескольких дней пути. Если юноша испытывал какие-нибудь чувства, разглядеть их отсюда было невозможно.
– Да, наверняка это совсем просто, – натянуто произнесла Хирка.
Ример кивнул и взял кинжал у неё из рук. Хирка повернулась к воину спиной. Она смотрела в небо. Хоть бы солнце побыстрее взошло. Она соскучилась по теплу и уже его ощущала. Нет. Это тёплые руки Римера на её бёдрах. Он опустился на колени у неё за спиной.
– Я привяжу его полоской ткани, – сказал он. – Придётся обернуть его вокруг твоей талии, чтобы ты могла нести его тяжесть.
Хирка кивнула. Она всё время сглатывала и не могла остановиться. Рука Римера расстегнула её ремень, и она почувствовала, как он дотронулся пальцами до её спины. Хвост мёртвого имлинга коснулся её кожи и просунулся в прорезь штанов, которые она получила в дар. Этой прорезью она сама никогда не пользовалась. Хвост был холодным и тяжёлым, и становился всё тяжелее. Нести его будет непросто. Он слишком увесистый.
Хирка почувствовала, как что-то неудержимо рвётся наружу из её горла. Она в мучениях рухнула на колени и согнулась пополам. Из неё ничего не вышло, хотя тело дёргалось в конвульсиях. Горькая слюна вытекала из уголков губ, она кашляла и где-то глубоко внутри понимала, что сейчас случится. Все произошедшее угрожало настигнуть её.
Хирка оперлась на руки и попробовала отползти в сторону, но не могла пошевелиться. Ример обнимал её обеими руками, стоя на коленях позади, и крепко держал её. Его ладонь закрыла ей рот, он отклонил её голову назад. Она дёрнулась. Мужчина в шахте делал то же самое. Но сейчас рядом с ней не он, а Ример. Она чувствовала движение его губ у своего уха, его дыхание. Он говорил:
– Все умирают. Это не имеет значения. Всё умирает. Это так же верно, как и то, что всё живёт. Всё это неважно, Хирка. Мы распадаемся на части и вновь собираемся, как что-то новое. Ты – небо, и ты – земля, вода и огонь. Живое и мёртвое. Все мы мертвы. Уже мертвы.
Хирка снова всхлипнула. Ример тяжёлым грузом навалился ей на спину, как Ветле, когда они висели над Аллдьюпой.
– Я никто! – Хирка не узнала собственный голос, который с трудом вырвался наружу, его сдерживала рука Римера. – Шлокна забирает всё, что мне небезразлично. У меня нет отца, нет дома, даже нет моих волос! Я… дар слепым. На мне хвост мёртвого имлинга, того, кто умер, чтобы я… Отец…
Ример сжал её сильнее, чуть не оторвав от земли.
– Мы уже мертвы. Все мы. Ничто не причинит нам вреда. Ты понимаешь, Хирка?
Тело её обмякло. Тяжесть его слов опустилась ей на грудь. Она поняла. Девушка трупом повисла у него на руках. Его ладонь отнялась от её рта, по телу разлилось тепло. Тепло и сила для того, чтобы поднять голову. Ример сливался с Потоком.
– Ты понимаешь, Хирка?
Она кивнула.
– Уже мертвы.
А затем стала единым целым с Потоком. Стала пылью. Распалась на части и разлетелась по сторонам. Ветер подхватил её и понёс по лесу, по полям, через Шлокну и между звёздами. Она была ветром из песка и пыли и проносилась через Римера. Он собрал её воедино и снова сделал целой. Пока она не оказалась там, где была вначале. В совершенно реальном мире, окружённая высокой травой, которая тянулась к только что выглянувшему солнцу. Уже мёртвая. Ничто не может случиться с тем, кто знает, что всему настанет конец. Бояться больше нечего. Ример встал у неё за спиной, поднял и поставил на ноги. Хирка ощущала себя невесомой в объятиях Потока. Он бежал сквозь неё и уходил в землю. Неужели, пройдя сквозь неё, он останется в земле и начнёт гнить?
– Кто ты? – голос друга был резким, но не холодным. Он должен был пробудить её, это она поняла. Но тон был слишком знакомым, чтобы отвечать ему. Слишком дорогим. Он снова задал вопрос:
– Кто ты, Хирка?
– Я – гниль, – ответила она глухим от горя голосом. – Всё, к чему я прикасаюсь, гниёт и умирает…
Он засмеялся. Как он может смеяться? Как же это ужасно. Это что, штучки Колкагг? Ударить ножом и поворачивать его в ране? Ример развернул её лицом к себе.
– Не слишком ли это драматично, даже для тебя?
Его слова перевернули окружавшую реальность, показали ей шута внутри неё, её зеркальное отражение. Тяжесть мира ослабла, и Хирка улыбнулась.
– Я Хирка. Хирка бесхвостая.
– Ты жива, Хирка?
– Да, я жива.
– Хорошо, – он наклонился вперёд и прижал свои губы к её губам. Так резко и неожиданно, что она не успела отреагировать раньше, чем всё закончилось. Он криво улыбнулся:
– Зарубка тебе, если я ошибся и сегодня сгнию.
Она открыла рот и попыталась взять себя в руки. Её губы горели. Он поцеловал её. Ример Ан-Эльдерин поцеловал её. Быстро. Как будто ничего и не было. Но это было! Ей это не приснилось! Он
