Тут я в ярости заорал. Одна за другой точки пленных летунов погасли. Расстреляли, сволочи. Ну всё, жутко разозлившись, я вообще перестал кого бы то ни было жалеть, и к тому времени, как лётчики подошли, выжило всего пять немцев. Это водители тех машин, что были укрыты, пешком убегали. Пытались и на машинах, но я их из крупнокалиберных пулемётов «десятки» расстрелял. Вот и решили, что на своих двоих безопаснее. Даже миномётная батарея, что была за позициями батальона, и то полностью была мной уничтожена. Немного упокоившись, я вздохнул и, отобрав один грузовик, среди стоянки, к сожалению, бронетехники не было, поехал навстречу летунам. Те, сторожась, как раз уже прошли в том месте, где на повороте мне семь танков сожгли, там всё было изрыто воронками. Но на дороге только горелые пятна остались. Подъехав, я вышел из машины и сообщил:
– Я виноват, парни, ваших немцы расстреляли, когда поняли, что их батальону хана. Я настолько в ярость впал, что даже раздавил палатки, на которых красные кресты были. В общем, у немцев только пятеро выжило, сумели сбежать. А на позициях почти тысяча немцев полегла.
Без шуток, это сам батальон и столько артиллеристов с зенитчиками. А солдаты батальона – это регулярная армия, а не охранные батальоны, дрались до последнего. Тыловики бы давно побежали. Летуны ничего не сказали, только опечалились, послышались матерные высказывания, а хмурый Тарасов велел всем грузиться в кузов. Крепко сжал мне плечо, успокаивая, и полез в кабину. Я сел за руль, и мы поехали обратно. Там на месте за руль сел один из лётчиков. Машину подогнали к овражку, где лежали тела трёх их коллег из экипажа. Тела завернули в брезент и загрузили в кузов найденной на стоянке машины. Документы убитых лётчиков были найдены в планшетке офицера, что лежал убитым неподалёку, оружие тоже сыскалось. Это уже моя работа, убийцы не ушли. Лётчики мне ясно дали понять, что не видят моей вины в том, что их товарищи погибли, хотя и скорбели о потере. А вот перепаханные позиции немцев, со множеством трупов и артиллерийскими установками, их впечатлили. Кстати, китайца я в очередной раз купил уже шестого уровня, чтобы летуны подмены не заметили. А вообще, тела погибших они явно решили забрать с собой, при возможности вывезти на Большую землю, чтобы с почестями похоронить. Тарасов это чуть позже подтвердил.
Задерживаться мы не стали. Грузовик шёл предпоследним, а замыкал колонну японец. Он уже заработал баллов на многобашенный танк пятого уровня, но я его пока не приобретал, летуны улетят к себе, тогда и куплю. Вообще мы снова двигались к Варшаве, но на самом деле маршрут мой проложен ещё на десять километров, там будет поворот, и, проехав следующие шестьдесят километров, мы окажемся у ещё одного аэродрома. Вот там нас не должны ждать. Ведь аэродром этот не военный, а гражданский. Однако всё равно немецкий, и захватить там самолёт вполне возможно. Однако мы проехали всего километров пять, когда вдруг мой головной танк, всё тот же немец, встал. По моему приказу, естественно, я же им дистанционно управлял. Из-за дальнего поворота навстречу выехала легковушка, над которой был поднят белый флаг. Сказать, что я удивился, значит ничего не сказать. Переговоры… Хм, и о чём нам говорить?
Колонна встала в двухстах метрах от головного танка. Мой же тяж покинул колонну и, ускорившись, направился дальше. Летуны выглядывали из машины, наблюдая, как мои танки взяли их в коробочку, чтобы снарядом не попало или пулей какой шальной, прикрыли бортами. Это опасно, Тарасов может подняться на ближайший танк, чтобы переговорить, а там никого. К счастью, дверь он открыл, чтобы встать на подножку и осмотреться, но из машины не стал вылезать. Я с облегчением выдохнул. Иначе пришлось бы танки медленным ходом вперёд пустить, чтобы акробатические трюки не исполнял. Что же делать? Нужен переговорщик, я один у себя в группе, на лётчиков это не возложишь, придётся самому идти. Снайперов вроде нет, красные точки только в двух километрах имеются, вблизи никого. Ладно, рискнём.
Остановив тяж около немца, я демонстративно поводил стволом орудия, и легковушка остановилась. Из неё вышли офицер и некто в гражданском костюме, с портфелем в одной руке и небольшой белой тряпицей в другой. Он-то и направился в мою сторону. Вздохнув, я достал платок из кармана и держа его на вытянутой руке, чтобы было хорошо видно, пошёл навстречу. Летуны за спиной с интересом за этим наблюдали.
Гражданский оказался переводчиком, как я поначалу и подумал, так как заговорил на русском. С почти неуловимым акцентом. Он представился и представил своего спутника – майора.
– Не трудитесь, я говорю на немецком. На польском, впрочем, тоже. Судя по уровню языка, вы русский, но редко практикуетесь в родном языке. Русский, что пошёл служить немцам, не так ли?
– Всё верно. Только я поляк и работаю в администрации губернатора в Варшаве.
– Ну хоть так. Выкладывайте, я хочу знать, что вам нужно. Замедлить моё продвижение, пока ваши новую оборону впереди строят? Можете не стараться, я её всё равно без потерь снесу.
– Именно это и нежелательно. Меня от имени гражданского правления столицы попросили уговорить вас не атаковать город. Это приведёт к крупным разрушениям и большим потерям среди мирного населения, чего мы бы хотели избежать.
– Как-то не убедили. Я всё равно желаю атаковать город. И уж поверьте, разрушений будет гораздо больше, чем вы можете себе представить в самых ужасных подробностях. Я вообще хочу полностью уничтожить город.
Тут я лгал, но мне было интересно, почему поляки так задёргались.
– И всё же я хотел бы вас отговорить от исполнения такого решения.
– Ну-у… – протянул я. – Прямого приказа у меня атаковать Варшаву нет, это личное решение… Может быть, и передумаю.
Скрытый смысл в моих словах он уловил сразу, мол, давай, убеждай меня, тогда и получишь сладкое. Репутацию за последнее
