– Вы говорите, он здесь? А почему не в больнице?
– Да, здесь. Его заперли в одной из камер.
Последние слова Ларка окончательно сбили Алана с толку.
– Заперли? Но что он сделал?
Ларк снял шляпу.
– Черт возьми, доктор, – прорычал он сквозь зубы, – никто его не запирал. Перкинс посадил его в машину и доставил сюда. Томми не произнес ни слова: молча вылез из машины и вырвал у меня из рук ключи от камер, чтоб его черти взяли. И там, внизу, запер сам себя.
– А заодно сломал мою куклу, – прорыдала Элен, убирая с лица намокшие от слез волосы. – Он обезумел. Спятил. Видели, что он сделал? Мне ее племянник подарил!
– Выходить наружу отказывается категорически, – продолжал Ларк. – Бормочет себе под нос какую-то галиматью. Понятия не имею, где черти его носили и какого фига он спятил. Кричит, что его преследует огромная марионетка. Вы слышите? Марионетка за ним гонится! Что за чертово дерьмо! Ворвался сюда перекошенный, весь какой-то потерянный, как будто наглотался таблеток и тычется теперь, не разбирая куда. Увидел марионетку Элен – и давай ее колошматить. Остальное вы знаете. Сидит внизу и отказывается выходить из камеры.
Алан был в шоке. Но потряс его не путаный и бессмысленный рассказ Ларка, а известие о трагической гибели двоих подростков. Боже правый! Остался ли в этом мире еще хоть какой-то здравый смысл? Привидение, угрожающее его любимой женщине, соседка, полезшая в петлю, а теперь еще это. Что происходит? Мысли беспорядочно толпились у Алана в голове, пока он вслед за Ларком спускался по лестнице, ведущей на цокольный этаж, где располагались камеры. Никогда прежде не был он в этом лабиринте, состоящем из узких коридоров. Справа показалась металлическая дверь с крошечным стеклянным оконцем посередине; судя по скрипу и тому усилию, с которым шериф ее отпер, весила она не менее тонны. За ней открылось просторное помещение, с двух сторон которого тянулись ряды камер с толстыми стальными решетками. Общим числом их было шесть. Вскоре он увидел и Томми: тот сидел на лежанке в последней из камер, дальней от двери. Он все еще был в полицейской форме. Голова, свисающая между колен. Взгляд, устремленный в пол. Правая штанины Томми представляла собой сплошные лохмотья, сквозь которые виднелась исцарапанная нога, безобразная рваная рана и остатки травинок и мелких веток. Вся форма была перепачкана глиной и пропитана водой. Когда он поднял голову и посмотрел на вошедших, Алан увидел темные круги вокруг глаз, отекшие веки и ссадину на губе, которая тянулась до самой щеки. Выглядел Томми ужасно, не считая выражения паники, отразившейся у него на лице при виде Ларка.
– Я никуда отсюда не пойду! – крикнул он. – Слышите? Пока эта тварь не сдохнет и не отправится прямиком в ад!
– Томми, я Алан. Ты меня узнаешь?
Полицейский с трудом оторвал взгляд от шерифа и взглянул на Алана.
– Я не идиот, доктор Фостер, и проклятую память мне не отшибло. В том-то и проблема… Боюсь, что никогда она не очистится, эта чертова память… – он всхлипнул.
– Томми, я должен войти в камеру и осмотреть твои раны, – продолжал Алан. – Тебе придется отпереть дверь и пустить меня внутрь.
Синие глаза Томми вновь уперлись в Ларка долгим, пронзительным взглядом. Алан понимал, что парень слишком напуган и не владеет собой. Вежливо обратившись к Ларку, он попросил оставить их с Томми наедине. Тот выбранился сквозь зубы, но отошел от камеры и исчез в коридоре.
– Томми, – начал Алан, – давай-ка я осмотрю твою ногу, а заодно и рану на губе. А потом просто уйду. Я не буду заставлять тебя выходить из камеры, если тебе так этого не хочется. Обещаю.
– Не разрешайте им меня отсюда вытаскивать, доктор, – простонал Томми. – Эта штука… эта штука поджидает меня снаружи. Я всю ночь от нее удирал. Здесь она меня не достанет, правда же? Нет, здесь она меня не тронет.
Он судорожно ощупал лежанку, затем посмотрел на потолок и стены камеры.
– Томми, пожалуйста, открой дверь. – Неприятное чувство бессилия охватило Алана. С каждой секундой Томми становился все более возбужденным, более взвинченным. – Смотри, у меня с собой саквояж. Я мог бы обработать твою рану на ноге, если ты мне, конечно, позволишь это сделать. Дам тебе лекарство, чтобы ты почувствовал себя лучше и мы могли бы поговорить, если ты этого хочешь.
– Поговорить? – взвизгнул Томми и дико заржал. – О чем говорить? Мне никто не верит. Все считают, что у меня съехала крыша. Знаете, что я вам скажу? Ваши таблетки мне ни черта не помогут. Мне поможет только одна таблетка, доктор: та, которая отключает память. Вы и представить себе не можете, что это было. Я ее видел собственными глазами, – проговорил он, раскачиваясь. – Вы не поверите: это была кукла. Представьте себе, марионетка! И знаете еще что? Я в эту тварь выстрелил. Да, я это сделал. А что мне еще оставалось? Она бросилась на меня, как гиена. Я был уверен, что она меня убьет. Вы не представляете, что значит бежать вниз по чертовой горе, когда за тобой гонится такая гадина.
Он умолк. Руки дрожали, глаза перебегали с места на место. Алан не мог прийти в себя после того, что услышал. Как такой опытный, закаленный человек, как Томми Нортон, мог оказаться в такой бредовой ситуации и выглядеть так плачевно? Внезапно он заметил, что Томми пристально на него смотрит. Его глаза наполнились слезами.
– Я не вру, доктор Фостер. Клянусь Богом, – всхлипнул он. – Эта штуковина пряталась на лесопилке, а потом на меня бросилась. А я же марионеток терпеть не могу! Как раз говорили про них с Элен, когда я собирался в это проклятое место. Я думал, это кто-то решил пошутить. Патрик забавляется и его чертова компашка.
– Как ты сказал? Ненавидишь марионеток?
– Не выношу! – запальчиво воскликнул Томми. – С детства. Сколько себя помню, всегда они меня с ума сводили. Короче, я сделал свою работу и хотел было ехать домой… Тут-то он и выпрыгнул на меня… Господи…
Алан совсем растерялся. И все же какая-то часть его сознания готова была поверить словам парня.
– А теперь выслушай меня, Томми. Я хочу, чтобы ты открыл дверь и я мог сделать свою работу.
– Да с какой стати мне вас пускать, доктор? Чтобы меня вытащили отсюда и отправили домой, а там ко мне снова явилось это чудище?
– Нет, Томми. Я просто должен обработать твои раны. И еще потому, что я тебе верю.
От удивления парень открыл рот.
– Вы это просто так
