Замерла, пришпиленная шоком к земле.
Жду.
Задергался, зашевелился — подошел ближе.
— Привет, — робко, несмело улыбается. — А здесь… вот.
Вдруг достал из-за спины розу и протянул.
— Тебя жду, — продолжил. — Не злись, пожалуйста…. за настойчивость.
Молчу, потупив взгляд.
— Возьмешь? — и вновь протягивает цветок. — Потом выброси… если не нужен, или мешает, — немного помолчав, добавил. — Не хочу создавать проблем.
Секунды, минуты сомнений — дрогнула моя рука, взяла несмело.
Короткий, неосмотрительный взгляд ему в лицо — но тут же осеклась.
— Спасибо, но не стоило…
— Мы можем прогуляться, поговорить? — и вновь тишина, и снова я утопаю в рассуждениях. — Просто поговорить, Уль…. пожалуйста.
— Я не могу, — едва слышно шепчу.
Робко взгляд ему в глаза, но затем тотчас в сторону. Не имея сил — на противостояние.
— Муж, да? — наконец-то осмеливается на слова.
Кисло улыбнулась.
— Нет.
Вдруг коротко, болезненно рассмеялся.
— Только не говори, что «батя».
Невольно рассмеялась.
А затем поморщилась. Тяжело сглотнула.
— Нет.
— А что тогда?
Тягучая тишина.
Ну, что уже? Чего скрывать.
— Сын.
Разворот. Несмелый, неспешный, — и пошагала прочь.
(Все еще сжимая в руках… его розу).
Глава 7
Призраки прошлого
И снова ночь. И снова сводящая с ума бессонница. Нервы натянутой струной.
Слезы градом.
Сижу опять в кухне, уже не включая свет.
И снова скоро рассвет — за окном сереет.
Уже и отчетливы очертания розы, что я битый час сверлю взглядом. Уже и черный цвет наливается краской. Бордо… краской крови.
Моей, его — испитой, высосанной горем.
Поговорить. Он хочет поговорить…
О чем? Услышать, каких я еще наделала ошибок? Где оступилась? Где слепо шла?… и где опять упала?
Есть ли смысл тревожить прошлое? Снова бередить, терзать старые раны, что едва ли смогли затянуться за эти года?
Едва новые шрамы… не перекрыли старые.
Стоит ли всё это?
… и снова я иду пешком, пропуская автобус.
Я боюсь. Боюсь его вновь увидеть там, но… что еще страшнее — наоборот: а если он испугается — и больше никогда не появиться в моей жизни… даже просто… как старый, добрый друг?
Вдох — выход. Нервы на пределе. И уже даже музыка в наушниках не в силах перекричать мысли.
Я схожу с ума — и с каждым метром, чем ближе к заветной остановке, тем сильнее все холодеет внутри и дрожат конечности.
Я снова в его плену. Плену старой зависимости. Зависимости от него — но не имею права. Теперь уже… не имею права. Ради сына — я обязана быть черствой и бесчувственной. Я должна быть взрослой и ответственной. Я должна… выбросить его из головы.
Сворачиваю раньше — и режу, наживо режу, как это бы сделал мой отец. Никаких чувств, никакой пощады.
Запрещаю глазам метать взгляды в заветную сторону.
Как Шредингер: и пусть он там есть, и одновременно нет его.
И так душе не столь больно, и разуму — проще. Каждому свое — каждому свой ответ…. с которым будет потом жить проще. Принять все — и переступить через границу прошлого в настоящее, какое бы оно не было.
Но вот подъезд — и замечаю у двери знакомую фигуру.
Обомлела. Застыла я, словно статуя. Глаза в глаза. Не моргая.
— Нам надо поговорить, — шаг ближе; хотел, было, наверно, взять меня за руку — как было это раньше, но тут же осекся. — После всего, что было…. прошу, удели мне всего пару часов. И я исчезну — если тебе так надо… и проще. Прошу…
Глубокий вдох.
Виновато опустить голову.
Невольно киваю…
Разворот — и ноги сами ведут куда-то… непонятно куда.
Только потом заметила: знакомые места. Опять тропинка через лес, сокращая путь. А вот и беговая дорожка: только вместо асфальта уже здесь все уложено тротуарной плиткой. Воды, кажется, стало меньше в озере… Вышку построили.
Никого… и ничего не щадит время. Что-то преобразуется, становясь более красивым и уютным, а что-то — стареет, как мы…. и портится.
Пройтись немного к пляжу — присесть на траву около обрыва.
Закрыть глаза — и представить…. вспомнить, как мы это делали тогда. Боже, сколько времени прошло. Сколько надежд… и грез не сбылось. Сколько счастья — и как оно превратилось резко, сиемоментно в огромную ядерную бомбу боли… и опустошения.
Как всё оборвалось.
— Так у тебя есть сын? — первый осмеливается на слова.
Распахнула я веки. Замерла, в рассуждениях. А затем несмело закивала головой. Глубокий вдох:
— Да.
Шумно, тяжело вздохнул.
— И сколько ему?
Криво усмехнулась.
Немного помедлила, но в итоге прошептала:
— Пять.
— А муж… что он?… кто он?
Еще один вздох.
— А нет его, — и невольно издала звук, словно лопнул мыльный пузырь. Ровно так, как и этот гад исчез… из наших жизней.
— Бросил что ли? — не может понять.
— Почти, — съязвила (все с той же жестокостью, что мне нынче присуща). Короткий взгляд на Илью, но осеклась, отвернулась. Взор куда-то вдаль…
И снова тяжелый, глубокий вдох.
Что тянуть резину? Что есть, то есть. И нет смысла скрывать. Очередная глупая… рядовая драма рядового человечишки…
— Как я писала в том… письме… Я надеюсь, Марина, все же, передала его. Да?
— Да, — едва слышно шепнул. Коротко и по существу. Без лишних комментариев.
Еще секунды непонятного (моего) выжидания — и продолжила:
— Уехали мы в Якутск. Новая жизнь. Приличная должность у бати, отличная зарплата… Хотя, на новую квартиру так и не насобирали. Жили на съемной. Эту же не продали. И то, слава Богу. Теперь хоть было куда… вернуться. Но, не суть. Время шло — и та ненависть, которая душила меня с каждым днем к своему отцу, уже совсем затуманила мне разум. Единственное желание, с которым я просыпалась день у день — скорее съехать от них. Но толку? Учеба отбирала все время, да и найти хорошую работу с хорошей зарплатой мне еще было, явно, не суждено. Посему маялась в
