И все же повязки с самых больших и глубоких ран еще не сняли: потребуется много времени, прежде чем они заживут, к тому же наверняка останутся шрамы. Белль смотрела на бинты и жалела беднягу. У него и так, наверное, множество незримых шрамов – ведь он рос без матери, и никто не мог защитить его от жестокого отца. И вот теперь еще и настоящие раны – какая несправедливость.
Белль вздохнула. Сидя здесь, вздыхая и жалея Чудовище, она ничем ему не поможет. Девушка огляделась, ища, чем бы заняться, пока хозяин замка спит, но не увидела ничего подходящего (и почти этому не удивилась). Книг на прикроватном столике не обнаружилось, все картины были разодраны в клочья, даже мебель и та разбита. «Похоже, придется развлекать себя самостоятельно», – подумала Белль.
Она начала тихо декламировать свой любимый отрывок из комедии «Сон в летнюю ночь»:
– «Любовь способна низкое прощать, и в доблести пороки превращать, и не глазами – сердцем выбирает…»
Вдруг раздался низкий голос Чудовища, и последнюю фразу они произнесли вместе:
– «…За то ее слепой изображают».
У Белль от изумления округлились глаза. Похоже, Чудовище только притворялось спящим. Оно смотрело на девушку немного насмешливо.
– Ты знаешь Шекспира? – спросила Белль. Потом сообразила, как невежливо это прозвучало, и покраснела. После того, что рассказала ей миссис Поттс, девушка знала, что когда-то Чудовище было человеком. Принцем. И все же Белль никак не могла свыкнуться с мыслью, что это существо оказалось образованнее жителей ее родной деревни.
Чудовище пожало плечами и ответило:
– Я получил всестороннее образование.
Последовала неловкая пауза.
– Вообще-то, моя любимая пьеса – это «Ромео и Джульетта», – наконец решилась Белль.
– И почему я не удивлен? – проворчало Чудовище, и теперь в его глазах определенно заплясали смешинки.
– Извини? – протянула Белль, делая вид, что оскорбилась.
– Все эти сердечные страдания и терзания, и… – Чудовище демонстративно содрогнулось. – Есть множество куда более интересных книг.
– Это каких же? – поинтересовалась Белль, выгнув бровь. Она скрестила руки на груди, бросая вызов.
Чудовище улыбнулось и начало подниматься с кровати.
– О нет, не вставай! – всполошилась Белль, пытаясь его остановить.
Однако, даже раненое, Чудовище все равно было гораздо сильнее Белль. Легко стряхнув ее руку, оно выбралось из постели и, не говоря ни слова, медленно двинулось к двери. Белль не оставалось ничего другого, как только пойти следом.
К тому времени, когда они прошли по длинному коридору западного крыла, несколько раз повернули и поднялись по маленькой лестнице, Белль уже буквально распирало от любопытства. Чудовище не произнесло ни слова и никак не намекнуло, куда именно они идут. Оно просто медленно шагало вперед, время от времени останавливаясь, чтобы перевести дыхание.
Наконец они остановились у огромных двойных дверей, высотой с двухэтажный домик. Дверные створки были украшены рельефами, на которых изображались различные сцены. Белль хотела было рассмотреть самые большие сценки, но не успела: Чудовище распахнуло двери.
Девушка ахнула.
Она оказалась в самом прекрасном месте на свете – в библиотеке. Наверное, это была самая большая и обширная библиотека во всей Франции. Потолок парил где-то высоко-высоко, и все пространство от пола до потолка занимали полки с книгами. У одной из стен высился массивный камин, причем на камине тоже размещались книги. Широкое окно на другой стене давало достаточно света, чтобы можно было читать, и все равно тут и там горели свечи. Несмотря на внушительные размеры, помещение выглядело удобным и даже уютным. Белль окинула взглядом большие кресла, обложенные диванными подушками, и представила, как чудесно было бы устроиться в одном из них и почитать книгу.
Почувствовав, что Чудовище на нее смотрит, Белль повернулась к нему и улыбнулась.
– Это прекрасно, – сказала она, понимая, что никакими словами не описать величие этого зала.
– Думаешь? – фыркнуло Чудовище. Похоже, ему было приятно видеть ее радость. Девушка кивнула. – Тогда это все твое. Распоряжайся тут как хочешь.
Хозяин замка повернулся и направился к выходу, но голос Белль заставил его остановиться. Девушка стояла, запрокинув голову, и смотрела на самые верхние полки.
– Неужели ты прочел все эти книги?
– Не все, – ответило Чудовище. – Часть из них на греческом.
Рот Белль приоткрылся от изумления.
– Неужели это шутка? – спросила она с улыбкой. – Ты начал шутить?
Чудовище подавило улыбку и ответило:
– Возможно…
Не говоря больше ни слова, хозяин замка повернулся и вышел из зала, а Белль осталась стоять на месте, глядя ему вслед. Что только что произошло?
Дни шли за днями, и Белль все чаще задавалась одним и тем же вопросом. Только если сначала этот вопрос звучал как «что произошло?», то очень быстро он превратился в «что происходит?». Потому что, вне всяких сомнений, отношения между Белль и Чудовищем неуловимо изменились. Девушка не смогла бы с уверенностью сказать, когда это началось: после того, как Чудовище спасло ее в лесу, или когда она вернулась и спасла его. Или все это началось в тот день, когда хозяин замка привел ее в библиотеку и она впервые увидела, что он может быть добрым? А может, это началось, когда миссис Поттс рассказала Белль о детстве Чудовища. Впрочем, не важно, когда это началось. Главное – и Белль не могла этого отрицать – между ними пробежала искра, которой раньше не было. Из-за этого нового чувства она больше не ощущала себя пленницей в замке: теперь ей было здесь хорошо.
И Чудовище больше не вело себя как злобный тюремщик, оно относилось к девушке по-дружески.
Белль больше не нужно было красться на кухню, чтобы поесть. Вместо этого они с Чудовищем ели за одним столом: хозяин замка сидел за одним концом стола, а она – за другим. Иногда каждый приносил с собой книгу, и они читали в дружеском молчании. А порой они беседовали о книгах, пересказывая друг другу свои любимые отрывки. Взаимная любовь к чтению оказалась настолько сильна, что Белль перестала обращать внимание на то, как Чудовище шумно хлебает суп прямо из миски и игнорирует столовые приборы. Иногда она даже следовала его примеру, маленькими глотками отпивая суп из тарелки, чтобы Чудовище не чувствовало себя неловко.
Совместными трапезами и чтением дело не ограничивалось. Если позволяла погода, Белль и Чудовище гуляли: хозяин замка показывал ей окрестности, а порой они брали с собой Филиппа. Впрочем, они выбирались за замковые стены даже в плохую погоду: если шел снег – играли в снежки, а в солнечные дни устраивали пикники.
Белль даже уговорила Чудовище помочь ей, когда прислуга затеяла большую уборку: они вдвоем оттирали полы, пока под слоем грязи не заблестел полированный мрамор, и отмывали заросшие пылью окна, пока через стекла не