Зоренфелл хочет подарить настоящий праздник, создать общее приятное воспоминание каждому ученику, что учился с ним под одной крышей; каждому учителю, что терпел его наглые выходки, спровоцированные скукой, да и самому директору за столь рисковый шаг. Рисковый в том плане, что Зоренфелл мог оказаться неисправленным хулиганом, но его все-таки приняли, когда во главе школы стоит столь озабоченный безопасностью и комфортом для учеников директор.
Однако этому парню сложно признаться и открыться для всех, он по своей аккуратной натуре стал скрытным, внимательным и осторожным в плане общения. Ему встречались люди не лучшего типажа, что организовали его социальный опыт. Зоренфелл недолюбливает людей, но в то же время за это их и ценит. «Нет никого совершенного и это здорово» — как-то пришел он к такому простому и неожиданному выводу, ведь несовершенство дарит людям возможность стремиться к тому идеалу, который они сами для себя воображают, они становятся лучше порой для себя, а местами и для своих близких.
Люди противны, люди вредят, люди есть главное зло на нашей планете, но они есть и добро, и спасение, и счастье. Без зла нет добра, без света нет и тьмы. Баланс должен быть во всём — таково испытание для людей. Испытание другими людьми. Но речь не об этом…
— Кэтти, куда нам там дальше по плану?
— С началом недели подготовки к фестивалю глава организационного комитета должен посещать каждый класс с проверкой состояния готовности и возможностью предоставить поддержку в случае, если она необходима, — словно секретарша, ответила девчонка, поглядывая в бумаги в её руках.
— Но почему этим должен заниматься именно глава? У него разве нет других обязанностей поважнее? Можно же отправить просто ребят из комитета, чтобы они собрали информацию, а потом подать мне на рассмотрение, одобрение или ссылку на имя директора.
— Ну… Дело в том, что обычно глава комитета ничем особым не занят и с течением времени было принято, чтобы он именно этим и занимался. По крайней мере такое объяснение я услышала от учителя Морриса, — робко ответила она, словно испытывала чувство стыда за предыдущие поколения. — Зоренфелл, разве ты не замечал этого на прошлом фестивале, ты ведь тогда учился у нас, верно?
— Учился, но столь тухлый праздничек я решил пропустить, спустив большую часть свободного времени на учебу.
— Да ты трудоголик…
— Ничуть, просто лучше раз выучить на славу и потом ближайшие полгода лениться, чем эти же полгода пыхтеть, пытаясь понять материал, который некоторые учителя подают немного скомкано и непонятно.
— То есть тебе проще самостоятельно обучаться?
— Да, кстати, даже раньше не задумывался, — удивился своей гениальности Зоренфелл.
Гениальность скорее в сфере лукавства, а не учебы. Он и вправду потратил неделю прошлого года на учебу, но растянул её с помощью своей нечестной способности, чтобы получить интересующие его знания.
Однако, в такой ситуации может возникнуть один логичный вопрос: «Зачем учиться и получать знания, если можно использовать способность, чтобы разбогатеть и жить припеваючи?». Подобный вопрос может задать любой дурак, способный прожечь свою жизнь в погоне за деньгами. Зоренфелл ставит знания превыше денег, ведь деньги не сделают тебя умнее без твоего желания. Деньги могут подарить счастье, возможности, но также навлечь горе, уныние и зависть. Человечество само себя привязало на купюрный поводок, из-за чего теперь и страдает, без возможности найти альтернативный выход. У богатого есть всё, у бедного ничего — таким стал баланс современного мира, чему Зоренфелл совсем не рад.
Парень долгое время наблюдал за людьми и заметил банальную зависимость: чем больше у человека денег, тем больший он эгоист. Эгоистом быть не плохо, если, конечно, твой эгоизм не выходит за рамки дозволенного и не задевает других людей. Богатенькие детки довольно часто ведут себя высокомерно и нагло, обливая грязью тех, кто находится в противоположном судне, окружив себя лживыми и двуличными засранцами, кичащихся тем же состоянием ближнего.
В случае со способностью Зоренфелла, он может добиться всего, чего пожелает, ведь обращение времени вспять на момент, который ты выбрал, дает тебе неограниченный спектр возможностей. Однако здесь как с деньгами — неправильное использование этих возможностей не сделает тебя счастливым. А что нужно больше человеку в жизни?
— Знаешь, Кэтти, в этом занятии есть нечто полезное, как я заметил, — выйдя из третьего кабинета, произнес Зоренфелл.
— Хочешь сказать, что в том, что глава комитета ходит по классам с проверкой важнее, чем стараться улучшить план на главное событие фестиваля?
— В какой-то степени да.
— Неужели? У нас, конечно, пока всё идет хорошо, подготовка идет полным ходом, следуем плану и не выбиваемся из ритма, а ученики даже подходят к делу с особым энтузиазмом, — подчеркнула она, — но тем не менее куда целесообразнее было бы направить побольше сил на выверенную программу хотя бы в этот раз, ведь мы создаем чуть ли не фестивальную революцию и это очень важно, как для нас, так и для учеников.
— Не, я не говорю, что ты не права, это безусловно важно, но ты не захотела обращать внимания на пользу этих осмотров. Пусть они займут у нас часа три-четыре времени от всего дня, но из этого можно извлечь своеобразную пользу. Интересно?
— Конечно, — улыбнулась она, идя рядом с Зоренфеллом. — Ты всегда находишь в вещах нечто большее, чем есть на самом деле, так что не услышать объяснения будет значить совершить ошибку.
— Ха, ты меня перехваливаешь, просто наблюдения и не более, — смутился он несвойственно для себя. — Вот мы прошли три класса и что из этого выявили?
— Хм… — задумалась Кэтти, пытаясь выйти на ту же волну, на которой находится и Зоренфелл. — Подготовка идёт полным ходом, у всех, что мы прошли, нет никаких проблем, да и идеи оригинальные.
— Ну-у, не расстраивай таким подходом… — разочаровался слегка он. — Таким темпом тебе стать превосходной секретаршей легко и просто, но не начальницей уж точно. Пусть наша задача и проследить за тем, как идёт подготовка, но важно видеть дело шире.
— Ты так хочешь оскорбить всех секретарш в мире или упрекнуть и в то же время похвалить меня?
— Забавно вышло, не находишь? — не дал он ясного ответа, желая продолжить объяснения: — Ты видела лица ребят, что готовили украшали свой класс, готовили разные приколюхи для собственных идей и всего прочего? — задал Зоренфелл риторический вопрос. — Они улыбались, они общались, они веселились. Тебя это разве не взбодрило? У всех на лицах радость и задор, все окрылены праздником.
— Угу… — удивилась она тому, что Зоренфелл уцепился за такую
