Лена снова помотала головой и пошла к дверям райотдела. А я за ней, чувствуя себя нашкодившим мальчишкой. И правда – я что, всерьез надеялся на то, что Костян выполнит договоренность? Что перестанет канючить и тут же уедет? Надо было сразу пальнуть в воздух и прогнать их к чертовой матери! А не устраивать тут гладиаторские бои! Детство в заднице играет, точно. Пора бы и подрасти… морально!
С этими невеселыми мыслями я собрал своих соратников в одну кучку и занялся тем, чем и занимался до посещения нас халявщиками, – грабежом райотдела. Лену и Катю – в наблюдение, сами – вскрывать дверь дежурки.
Дальше ничего неожиданного не случилось. Мы помучились с дверью дежурки (она тоже была стальной и сейфовой), внутри, как и в Юбилейном, – мертвец, только уже разложившийся до состояния каши и кишащий личинками мух. И не один – видимо, тут остались дежурный и его помощник. Само собой, нас вытошнило, выдирая внутренности. Пришлось долго стоять на улице, вдыхая вечерний воздух. Я ругал себя за то, что не взял противогазы, которые имелись в оружейке райотдела Юбилейного, но теперь уже было поздно сожалеть, так что пришлось ограничиться мокрой тряпкой, прижатой к лицу. Помогало это слабо, больше психологически, и, если бы не дисциплина бывших работников полиции, не стенд, на котором висели все ключи под номерами комнат (в том числе и от оружейки), – нам пришлось бы совсем худо. А так – я быстро нашел и схватил ключи. И выбежал наружу, перешагивая через растекшиеся на полу липкие лужи, некогда бывшие людьми.
К виду трупов мы давно уже привыкли, но к трупной вони… к ней, наверное, привыкнуть все-таки невозможно. Хотя… работали же люди и в морге, и ничего – терпели, не уходили. Так что дело привычки.
Грузились мы долго, закончили только под утро. Фура была полна ящиками с оружием и патронами – начиная от пистолетов Макарова и заканчивая пулеметами «Печенег».
Да, тут были и такие. Хоть я и не великий знаток оружия, но моего знания хватает, чтобы отличить магазинный пулемет Калашникова от ленточного «Печенега».
Вообще-то я всегда любил оружие. Не потому, что из него можно стрелять по людям – что я, садист какой-то? Убийца-маньяк? Ощущение тяжелого, пахнущего смазкой и порохом ствола в твоих руках успокаивает, дает ощущение надежности, порядка. Наверное, это работали гены предков, сотни и тысячи лет защищавших свой дом, своих близких от нашествия захватчиков всех рас и вероисповеданий.
Когда мы, усталые, вымотанные, покрытые потом и пылью, погрузились в машины и поехали домой, не скажу, чтобы у меня дрожали руки, но вымотался я так, как после многочасовой тренировки, на которой выдал все, на что был способен. Тридцатикилограммовые ящики с патронами – это не пакет с булочками и пирожными. Никогда не жаловался на отсутствие силы и выносливости, но сегодня мне крепко досталось. Как, кстати, и ребятам – и Митька, и Мишка к завершению нашей операции едва таскали ноги и выглядели как рабы на рудниках, из последних сил старающиеся выполнить норму суточной выработки.
Честно скажу, тяжело нам далась эта мародерка, и, если бы не наша спортивная подготовка, было бы еще хуже. Взять ящик обеими руками, поднять, пройти по длинному, почти стометровому подвалу до лестницы, подняться на первый этаж, пройти пятьдесят метров по коридору, выйти на крыльцо, бухнуть ящик на пол фуры, влезть внутрь и пристроить груз на свободное место. И так пристроить, чтобы забить все свободные места под самый потолок.
Фура присела под грузом – тут было тонн десять, не меньше. А может, и больше – свинец ведь да железо. Наша добыча из райотдела Юбилейного ни в какое сравнение не шла с этой добычей. Разница – как у поживы карманника с добычей медвежатника.
Когда до базы оставалось минуты три езды, я услышал выстрелы. Стреляли короткими очередями из автомата, и стрельба была довольно-таки интенсивной. Такой интенсивной, что у меня заныло под ложечкой, – неприятности! Точно, неприятности!
– Всем приготовиться! Из машин не вылезать! Стрелять из окон! Скорее всего это мутанты!
Ну а кто же еще, если нет ответных выстрелов? Само собой, мутанты. И потому лучшая наша защита – это машины. В них они так просто забраться не смогут.
Вокруг было уже светло. Который час? Около четырех, может, чуть больше. Ворота… ворота приоткрыты! Точно! Кто-то отодвинул створку! За прогалом шириной сантиметров сорок виделось какое-то движение, но какое именно – из машины было не разобрать. Кто-то метался, бегал по двору, а со второго этажа по этим мельтешащим короткими очередями бил автомат.
– Митя, к воротам прижмись как можно ближе! Миша, из кабины – вали всех, кого там увидишь! – прокричал я в рацию, и фура медленно, тяжело, кренясь на правый бок, описала дугу и подъехала в воротам, едва не согнув торчащий в сторону лопух бокового зеркала.
А потом застучал пулемет. И точно – его огонь был более эффективным, чем автоматная стрельба. Потому что, когда затих пулемет, не было слышно и автомата – похоже, что стрелять больше было не в кого.
Но я ошибся. Через короткое время бухнули одиночные выстрелы – раз, два, три… пять! Вот теперь точно все затихло. Ворота поползли в сторону, увлекаемые электромотором, и скоро открылся двор, на плитах которого лежали трупы… Тут же ходили наши парни, держа оружие на изготовку. У Митьки в руках автомат, у Мишки – «макаров». Похоже, что это они делали контрольные выстрелы. Через пару минут появилась и Настя – растрепанная, раскрасневшаяся, усталая.
– Наконец-то! – выдохнула она и, вдруг обняв меня, прижалась к моей груди. – Я уж думала, не дождусь! Представила – осталась одна, вас нет, а вокруг ЭТИ!
Я погладил ее по голове и посмотрел туда, куда она показывала.
Сердце у меня сжалось. Когда-то, наверное, это была семья. Сейчас в них трудно было узнать людей – физиономии неандертальцев, густая шерсть на груди и спине, но остатки одежды, свисающие с искаженных мутацией тел, указывали – вот это существо было когда-то девочкой. И это. А вот это – мальчиком лет пяти или шести, судя по росту. Да и девочки ничуть не старше.
Эти – папа с мамой. Длинные руки, кривые, мускулистые ноги. У женщины – болтающиеся пустые мешочки грудей, тоже покрытые шерстью. Или волосами? Впрочем, какая разница, шерсть или волосы…
А дальше лежали еще четыре трупа – трое мужчин и одна женщина из мутантов. И… растерзанный труп девчонки. Головы не было, только осколки черепа со следами погрызов, будто череп раскусил какой-то дикий зверь вроде медведя.
– Они пришли вечером, почти ночью, – тихо, с опустошенным выражением лица рассказывала Настя, глядя в пол. – Девчонки как раз домывались на ночь – я заставила их ополоснуться. Все закончили, а одна, что помладше, – беленькая такая, голубоглазая, худенькая, – вы ее помните… Она замешкалась. ЭТИ, видать, отодвинули створку ворот, хотя я и не понимаю, как они смогли такое сделать. Может, через забор перелезли, а потом открыли? В общем, смотрю, а они уже здесь, внутри. Из темноты напрыгнули на девчонку, и один мелкий сразу вцепился ей в затылок. Другой хотел укусить меня в плечо, но на мне разгрузка, так что у него ничего не вышло. Автомат у меня всегда на груди – Андрей же сказал, что нужно всегда ходить с оружием наготове, вот я и ходила. Предохранитель вниз, и я ему прострелила грудь. Или живот – не помню, не до того мне было. И в
