предохраняются. Хм… думаешь, у нас теперь не может быть детей?

– Наверное… – равнодушно кивнул Глад. – И месячных нет?

– Не-а! – пожала плечами Ксения. – Вначале вроде как были… щас нет ни у кого. Это что теперь, человечество выродится?

– По ходу, да, – пожал плечами Глад. – А тебе не пох? Когда сдохнешь – уже все пох. Или ты хотела детей завести?

– А почему бы и нет? – Ксения скривилась, как от дурного запаха. – Каждая девушка хочет в конце концов завести детей! Нет, а что, плохо было бы – после тебя остались дети?

– После меня? – криво усмехнулся Глад и помотал головой. – Да мне пох! Мне на все пох!

«Кроме как на нее!» – подумала Ксения, глядя на то, как Глад встал и положил руку на лоб Милки. Ей стало завидно – ну почему вот так с этой уродиной, а не с ней, Ксенией?! Да она готова тоже дать распороть себе брюхо, лишь бы парень вот так кружился возле нее, подтыкал простынку, прислушивался к дыханию! Ну что за хрень такая?! Неужели ее, Ксению, и полюбить нельзя?!

Нет, так-то трахнуть многие хотят – только Глада боятся. Но это же ведь не любовь! Любовь совсем другое! Вот такое… с ладонью на лбу, с поглаживанием по щеке, с грустью в глазах даже такого монстра, как Глад. И это все досталось тощей сумасшедшей сучке, которая кончает, когда снимает кожу с очередной жертвы! Да что же это такое?! Несправедливость! Да хоть бы она сдохла, тварь плоскогрудая! Мочалка плоскожопая! Уродина тощая! Эх, яду бы ей подсыпать… да не дай бог Глад узнает – писец тогда придет! Он за свою Милку всех порвет!

– Сколько всего погибло? Сколько раненых? – неожиданно спросил Глад, усаживаясь на место, в кресло возле кровати.

– Десять убитых, десяток раненых. Раненые уже поправляются; все, что погибли, – умерли на месте. Твари оторвали им головы. Есть пропавшие без вести – три человека, но их, наверно, мутанты унесли, сожрут.

– Покусанные есть?

– Есть. Я их в отдельную комнату заперла. Двое – парень и девка из новеньких. А этот ушел… гад! Ну, которому Милка хотела яйца отрезать. Убежал! Он ей врезал, оглушил, а потом как скакнет! А может, и не убежал, может, его муты сожрали. Я-то не знаю, куда он делся. Ну как-то так.

– Да пох на гада. – Глад угрюмо кивнул, задумался. – Если жив, все равно встретимся, найду его. И повешу за яйца. Давай-ка жратву… есть хочу, как из ружья! Со мной пожрешь? Ну, как хочешь…

И он начал жадно хлебать густой суп из металлического супника, не озабочиваясь тем, чтобы налить варево в тарелку.

Глава 7

20 июля. Вечер.

Никита Оленев

Оскаленная рожа с торчащими из пасти здоровенными клыками!

Нырок, уход в сторону – удар! Сбоку, рядом с ухом. Если ударить прямо, по клыкам – можно занести в рану какую-нибудь заразу, а оно ему надо?

«Бабуин» свалился как подкошенный. Ага, все-таки башка у них не железная! И по мозгам все-таки можно настучать!

Бегом, скорее, бегом!

Позади крики, звуки выстрелов бьют по ушам, и кажется, что вот-вот пуля или картечина вопьется в затылок! Быстрее, еще быстрее! На пределе возможностей! Под хрип легких, под боль в исколотых стеклом ступнях, под мучительное напряжение мышц! Уйти как можно дальше, пока они не очухались! И не попасть на зуб мутантам…

Он знал, кто такие мутанты, и уже едва не стал их жертвой. Спасла только скорость. Никита Оленев умел бить, умел бегать и, когда его однажды едва не прихватили в магазине, спасся именно за счет своей тренированности и умения наносить нокаутирующие удары. Все-таки мастерство не пропьешь! Так говорил сосед дядя Коля, когда выгонял из гаража свой «жигуленок», в очередной раз «давший клина» и спасенный золотыми руками старого мастера. Вот и Никита, в просторечии Ник, без тренировок уже месяц или больше, но тело-то помнит!

Ох уж это тело… досталось ему! Скорее бы добраться до дома… Или тут попробовать найти кусок стекла? Нет, все-таки тут. Пока добежит – член отвалится к чертовой матери!

Забежал за угол дома, поискал взглядом кусочек стекла – бутылку хорошо бы найти. Разбить – вот тебе и ножик. Оглянулся вокруг – ничего такого. Чисто, как в трамвае. Влезть в какую-нибудь брошенную машину, там поискать нож? А можно еще и стекло кирпичом кокнуть – вот тебе и стекла! Нет, с автомобильными стеклами не прокатит – они разлетаются на мелкие кусочки.

Витрину! Вот!

Поднял с земли кусок старого асфальта, запустил в витрину магазина рядом с аптекой. Звон! Посыпались куски стекла, крошка блеснула на вечернем солнце.

Оглянулся – не приманил ли кого-нибудь ненужного этот звон? Вроде бы тихо. Если кто тут и обитал поблизости, скорее всего они отправились к тому месту, где стреляют. Твари, похоже, уже знают: где выстрелы, там и жратва.

Эх, дурак он, что вылез навстречу этим нелюдям! Гладовским уродам. Просто подумалось – одному-то не выжить, скоро зима. Надо к кому-нибудь прибиваться. Все лучше, чем сидеть дома и думать, как выжить и не попасться мутантам. Один теперь не проживешь, особенно без оружия. А оружие, как назло, ему не попадалось – если не считать топоров да мачете. Мутанты же, как Ник успел заметить из своего окна, начали наглеть – укрупнили свои стаи и вроде как организовались. У них явно возникло что-то вроде организации. Ну как у этих… в первобытно-общинном строе. Скоро и во двор не выйдешь без того, чтобы не попасть на зуб этим гадам!

Никита осторожно подошел к груде набитого им стекла, стараясь не наступить на острые осколки, подобрал длинный, похожий на кинжал осколок и стал примеряться, как бы это половчее пропилить шнур и не задеть кожу. Шнур глубоко в нее впился, а при том что член и мошонка уже слегка распухли и посинели, чертов шнурок почти не было видно, так он врезался в тело. И теперь стало ясно, что без крови никак не обойдешься. Но и оставлять шнур до того момента, как придет домой, было нельзя. До дома еще минут двадцать тащиться – со всеми предосторожностями, а за это время у него в паху уже будет целое вымя!

Ох, чертова девка! Это жуть какая-то, а не девка! Когда наклонилась над ним и поцеловала, он заглянул ей в глаза и тогда уже реально испугался. Так испугался, что чуть не описался. Да и описался бы – если бы не наглухо затянутый шнуром член. Никита и сейчас ужасно хотел помочиться – вот и еще одна причина того, чтобы снять шнур именно сейчас.

Примерился и начал аккуратно, стараясь не порезаться краешком стекла, пилить капроновый шнурок. Без пореза не обошлось, так что пару раз крепко выругался, сморщился, остановившись на секунду, и снова продолжил.

Шнурок сдался секунд через двадцать – хлестко лопнул и моментально ослаб, оставив после себя глубокую борозду. Кровь зациркулировала в пережатом органе, онемевшем, как отсиженная нога, и Никита невольно застонал – ощущения в высшей степени неприятные.

Потом встал и долго, выжимая из себя все до капли, мочился, проклиная Глада с его бандой и весь мир, который допустил такое безобразие, как апокалипсис.

А еще – впервые пожалел, что выжил, а не остался лежать в своей постели, как родители, как бабушка, как сестры-двойняшки. Лучше бы он вместе с ними отправился на тот свет. На хрен ему этот мерзкий мир, в котором теперь правят такие уроды, как Глад и его совершенно безумная девка-маньячка?!

Точно, маньячка. Глаза черные, на морде придурковатая улыбка.

А этот ее прикид? Голая по пояс, сисек почти

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату