– Ей уже нечего терять. Я уже видел, что бывает после укуса мутанта.
– Да?! И что же? Извини… чисто исследовательский интерес, ты должен понять. Ты присутствовал во время превращения?
– Да. И после… Превращается в «бабуина». В мутанта. Так что… я могу на вас рассчитывать?
– Можешь. Веди ее сюда. Или она не может идти? Может, дать каталку?
– Не нужно каталки. Если что, я и сам ее принесу, на руках.
– Хм… да, ты можешь! – Биолог осмотрел меня с ног до головы, кивнул. – Товарищ твой тогда пусть тут посидит, чтобы меньше шансов было занести заразу, а ты иди. Мы пока приготовим вакцину.
Я встал и пошел к дверям.
Бах! Бах!
Я выбежал из дверей, приставив приклад автомата к плечу, и только одна мысль билась в голове: на кой черт оставил Митьку? Почему с ним вместе не пошел?!
Это были два мутанта – мужчина и женщина, или скорее парень и девушка, судя по размерам тел. Кстати, уж очень много стало этих самых мутантов! Ощущение такое, что треть из тех, кого мы считали мертвыми, стали мутантами! Брошенных машин на улицах полно, и не во всех них мертвые тела. И вот куда делись хозяева? Убежали? Стали «бабуинами»?
Мужчина прыгал по крыше моего джипа, женщина бегала вдоль машины и мерзко смеялась. Да, да – она смеялась! Я видел, я не ошибся! Она хихикала! И это в то время, как через приоткрытое стекло Никита пытался в нее попасть из пистолета, почему-то не воспользовавшись автоматом Лены. И безбожно мазал. То ли гадина перемещалась слишком быстро, то ли просто от волнения, но ни одна пуля не попала в цель.
Вначале я срезал подонка, нарушавшего целостность лакокрасочного покрытия моей тачки. Очередь из трех патронов – и его как сдуло с крыши. Уж не знаю, куда я ему попал, надеюсь – в башку. В любом случае он хорошо получил. Потом добью.
Когда перевел прицел на бабу-мутантку, она была уже метрах в десяти от меня, и я поразился ее скорости. За секунду она рванула с места так, что только пыль столбом, и, если бы додумалась завернуть за угол, я бы ее не достал. Но я достал. Не с первой очереди, но достал. Проклятая обезьяна, сбитая пулей, вошедшей ей в позвоночник, прочертила метра два по пыльной мостовой, а потом поползла на руках, повизгивая от ярости и боли.
Я не пошел к ней. Обошел джип и убедился, что напарник этой визгливой твари мертв – я удачно угодил ему в голову с левой стороны, снеся половину черепа.
И только тогда пошел к уползающей твари.
Она смотрела на меня снизу вверх, и на мохнатой морде можно было различить человеческие черты. Я видел фото несчастных, которых в старину выставляли во всяких там цирках – среди них нередко были бородатые женщины. И вот эта тварь, если забыть про ее могучие белые клыки, была похожа на такую женщину. Удивительно, как много в ней сохранилось человеческого! В том числе и способность хихикать.
– Отпусти! – гортанно сказала женщина. – Отпусти! Не убивай!
Сказать, что я был поражен, – ничего не сказать. Они умеют разговаривать? Они понимают, что такое смерть?! Я же думал, что их разум на уровне обезьян, не более того!
– Почему я тебя должен отпустить? Ты хотела нас убить!
– Хотела убить, – эхом повторила женщина и оскалила ряды белых зубов, больше подходящих акуле.
– Почему ты хотела нас убить? – спросил я, не надеясь на ответ.
– Потому что вы – еда! – снова оскалилась женщина. – Я должна есть! Мясо теплое, вкусное! Кровь вкусная! Убивать – весело!
Нет, я погорячился насчет разума. Разума у нее не больше, чем у той гориллы, которая умела разговаривать жестами. Или та была шимпанзе? Да какая, к черту, разница, кто это был! Главное, она умела разговаривать на примитивном уровне и знала несколько сотен жестов. И жестами говорила только потому, что ее глотка не была приспособлена к человеческой речи. А вот у мутантов – приспособлена. Мутанты ведь люди! Просто деградировавшие до уровня обезьян!
Я задумался и чуть не попался. Женщина выбросила руку, хватая меня за лодыжку, и, если бы не моя реакция боксера, скорее всего мне бы пришлось совсем худо. Прокусила бы ногу, точно! А когда я отодвинулся, выругавшись и сплюнув, снова захихикала и невнятно сказала что-то вроде: «Весело! Есть хочу!»
Я прострелил ей макушку, развернулся и пошел к машине, внимательно глядя по сторонам на предмет компаньонов убиенной обезьяны. Открыл дверцу и посмотрел на Лену.
Лена лежала на спине, с закрытыми глазами, тяжело дышала. Я с замиранием в сердце осмотрел кожу на ее груди и облегченно вздохнул – ранка от картечи уже затянулась. Рану от картечи на ноге и смотреть не стал – она неопасна и скорее всего уже затянулась.
Укусы тварей тоже зарубцевались и выглядели старыми, будто получены были не меньше года назад. Еще раз с опаской осмотрел кожу – нет ли признаков превращения. Ну да, я знаю, что превращение начинается через несколько часов, даже через сутки после укуса, и начинается оно не с обрастания шерстью, а с изменений в психике. Вначале укушенный перестает узнавать окружающих, впадает в ступор, тупо глядя в пространство и не реагируя на раздражители, а потом становится невероятно агрессивным и нападает на все, что шевелится. Проверено, знаем! Но все равно… на всякий случай.
– Лена! Ты меня слышишь, Лена?
Я коснулся ее лба и почувствовал такой жар, что у меня засбоило сердце. Процесс идет! Еще немного, и она начнет превращаться. И тогда неизвестно, сумеют ли победить болезнь эти самые биологи.
Честно сказать, не было у меня особой веры в них… но делать-то что оставалось? Дать Лене пистолет и оставить ее одну? Чтобы самому не стрелять? Нет уж – пусть делают, что могут.
– Лена, идти сможешь? – спросил я, и Лена открыла глаза. Слава богу – ее глаза, не белесые буркала мутанта!
– Смогу… – Лена осторожно села, ощупала себя руками. – Вроде ничего, восстановилась. Слушай, Андрюш, а может, обойдется? Может, не будет со мной такого?
Я не ответил. И она вздохнула. Мы оба знали.
– Никита, со мной пойдешь! – приказал я. – Почему из автомата не стрелял? Чего из этой пукалки?
– Ну ты же сказал, что для меня пистолет… вот я и… да и не особо я с ним умею управляться, с автоматом-то. Боялся, что куда-нибудь не туда засвечу.
– Вылезайте. Машину закроем. Я людей нашел, Лен. Биологов. Они тебе сделают укол, и ты будешь жить.
Я еле выговорил эти слова. А если не поможет? А если не будет жить? Если вакцина не поможет, так она впадет в забытье, и ей уже будет все равно.
Я закрыл машину сигнализацией, оставив в ней снайперскую винтовку. Снаружи ее не видно – она в багажнике, так что вряд ли кто-то просто так полезет, и без этого машин на улице хватает. Вон в сотне метров от нас стоит новехонький «Лендкрузер», даже без номеров. Небось из салона уехал. Кстати, надо будет потом посмотреть, что он и как. Если труп внутри сгнил – такой машинерий нам на фиг не нужен, вонь ничем не выведешь. А вот если бросили, мутировали, удрали – тогда совсем другое дело. Кстати, чего тут эта парочка крутилась? Может, из «кукурузера» и пришла?
Лена шагала вяло, но все-таки шагала, и даже почти не шаталась. Мы с Никитой шли по обеим сторонам от нее, внимательно оглядывая окрестности, и, только когда вошли в коридор института и спустились по лестнице, я облегченно вздохнул – тут мутантов нет, проверено! После того как баба-мутантка продемонстрировала мне свои способности в спринтерском беге, я был весь на нервах –
