В лаборатории все было готово. Для Лены пригнали каталку, на которую ее и положили, вывозя в эту самую лабораторию. Стояла стойка-капельница и рядом – зачем-то прибор для запуска сердца. Я видел такой в кино и забыл, как он называется. Тут же – еще какие-то приборы, назначения которых я не знаю.
Биологи своих скафандров так и не сняли. Почему – это я и собирался сейчас выяснить.
– А почему вы не снимаете скафандры? Не верите в свою вакцину?
– Я – верю! – тут же заявила женщина. – Михаил Михайлович не разрешает испытывать. Говорит, пока не было испытаний на других людях, пока нет статистики – не рисковать. Если мы умрем, некому будет совершенствовать вакцину. Вообще некому!
– А если верите, так снимайте скафандр! – не унимался я. – И проверьте!
Женщина, ее вроде как звали Машей, переглянулась с Николаем. Потом решительно взялась за шею…
– Не смей! Чертова девка! – завопил Михаил Михайлович, но было уже поздно.
Зашипело, и белый шлем с квадратным стеклом отвалился от костюма, явив миру курносое личико симпатичной женщины, можно сказать, девушки – лет ей двадцать пять – тридцать. Скорее двадцать пять, чем тридцать, – уж больно молодо она выглядела со своей прической каре, не очень аккуратно подровненной то ли ножом, то ли ножницами.
– Ну вот она я! – весело сказала Маша и так же решительно начала расстегивать застежки скафандра. Через пару минут она стояла перед нами в помятых слаксах и вытянутом на локтях и в подоле вязаном свитере.
– Холодно тут у нас! – сказала Маша, проследив мой взгляд. – Иначе нельзя, околеешь!
– Дура! Вот ты и околеешь! И останусь я без помощницы! – проворчал Михаил Михайлович.
– И без помощника!
Пшш… шлем отскочил, явив узкое, с впалыми щеками лицо Николая. Ему было под сорок, и зарос он некрасивой клочковатой бородкой. Да, ему стоило бы побриться… не всем идут бороды!
– Второй идиот! – вздохнул Михаил Михайлович и встал с кресла. – Идиоты! Дайте вакцину и пистолет!
Я невольно дернул стволом в сторону говорившего, и тот вдруг захохотал – заливисто, держась за живот, с привизгом:
– Ох-хо-хо! Ах-ха-ха! Спокойно, мальчик! Пистолет для инъекций! Ну в самом деле не иголки же ей втыкать. А пока раздень ее, мы должны осмотреть состояние тела. И вообще сделать кое-какие анализы – кровь взять, например.
Лена повернула голову, посмотрела на меня, а я посмотрел на Митьку и Никиту. Те смущенно отвернулись, косясь на меня и на Лену, а я вздохнул и пошел к столу.
– Достаточно, если она будет в нижнем белье! – слегка ворчливо заметил Михаил Михайлович. – Кстати, я предлагаю, если раны еще не залечились, подождать с вакцинацией. Иначе потом будет восстанавливаться долго и трудно. Как обычный человек. Учти это.
– У нее в груди картечины, – мрачно сказал я, – в легких. И еще – в ноге. И в животе.
– Плохо! – Биолог был искренне расстроен, это чувствовалось по голосу. – Свинец – вредная штука! Их надо убирать. Надо сделать рентген, а потом… потом извлечь. И только после вакцинировать. Вот о чем я и говорил.
– Я готова! – подала голос Лена, которая до сих пор угрюмо молчала. – Вытаскивайте!
– Сейчас я вакцинирую двух идиотов, потом мы перевезем тебя в другую операционную, сделаем рентген, найдем эти чертовы картечины, и только потом… Кстати, откуда у тебя картечины? Кто постарался?
– Банда! – коротко ответил я. – Банда каннибалов, рабовладельцев. И мне хотелось бы вас похвалить…
Тут биолог издал звук, похожий на иронический смешок: мол, кто ты такой, чтобы меня хвалить?! Но я продолжил:
– Вы правильно сделали, что встретили нас с пистолетом. Могли прийти бандиты из Красного Ордена – так они себя называют. И на будущее: если увидите раскрашенных, как из дурацкого фильма, придурков, в татуировках – прячьтесь или бегите. Это они. Все раскрашенные пили кровь людей, ели человечину – только так можно стать боевиком Ордена.
– О господи! – Маша недоверчиво помотала головой. – Я не верю! Мы же все цивилизованные люди! Ну да, они дети – и что?! Школа разве не учит хорошему?! И родители?! Как эти дети могли опуститься до такого?!
– А я верю. – Николай шагнул вперед, к столу и начал возиться с принесенным пластиковым контейнером. – Ты что, не видела в новостях о том, как детишки поджигают одноклассников? А фильм что, не видели – «АУЕвшие детки»? Про АУЕ – «Арестантский уклад един»? Ты думаешь, из них получилось бы что-то хорошее? Дети – маленькие зверьки, пластилин, из которого можно вылепить что угодно, смотря в какие руки попадет. И вот… вылепили.
– Во главе Ордена – ауешник, Глад. Мой бывший одноклассник, – продолжил я, не комментируя пояснения Николая. – Он один раз от нас ушел, когда мы перебили всю его банду. Теперь создал новую. Гораздо страшнее прежней.
– Что будет с миром? – грустно сказала Маша и оглянулась на Николая. – Коля, ты готов? Давай, делай. Хочется еще пожить, посмотреть, как этот мир умрет.
– Что за упаднические настроения, Маш?! – хмыкнул Николай, подходя к ней с блестящим цилиндром в руках. – Посмотри, это же нормальные ребята! И замечу – они ведь побеждают зло. Ты слышала – они уже однажды побили негодяев, а значит, и еще побьют!
– Вы про нас не забыли? – прекратил я этот диалог, и Николай заметно смутился:
– Извините, ребята. За то время, что мы были в заточении, мы привыкли, что, кроме нас, никого больше нет. А заняты мы лишь исследованиями и разговорами. Вот и болтаем без остановки. Не обращайте внимания – мы болтать болтаем, а дело делаем. Сейчас пшикнем по дозе и займемся вашей девушкой. Машенька, давай!
Нам пришлось уехать, оставив Лену в институте. Меня ждали дома, и я не мог задерживаться надолго. В принципе я не особо опасался, что кто-то сможет проникнуть внутрь лаборатории, прикрытой такими мерами безопасности. Как оказалось, в случае необходимости обитатели лаборатории могли вообще наглухо заблокировать проход стальными щитами, выдвигающимися из стены. Почему не заблокировали, когда мы пытались пройти внутрь, я не знаю. Не спросил. Может, когда-нибудь спрошу. Сейчас не до болтовни.
Лену обследовали, потом прооперировали, вынув из нее свинцовые горошины, засевшие в легких, в кишках и мышце бедра. Свинец – коварный металл. Я помнил из курса школьной истории (вроде как оттуда), что Рим травил сам себя, пользуясь водой, протекающей по свинцовым трубам. Свинец – ядовитый металл, и, находясь в организме, он бы его медленно, но верно отравлял. Оставайся Лена мутантом, как и все мы, ей это было бы не страшно. Более того, скорее всего свинцовые горошины со временем вышли бы из организма – по крайней мере так сказал Михаил Михайлович, оказавшийся вполне приличным, добродушным дядькой – немного с придурью, но в пределах нормы. Типичный такой киношный профессор, увлеченный своим делом и любящий немного выпить хорошей водки. И нехорошей – тоже. Ну надо же как-то скрашивать досуг, сидя в наглухо закрытом подземелье… вообще-то я его понимаю.
Его ученики – Маша и Николай – тоже были хорошими людьми. Ну, мне так показалось – а время все расставит по своим местам. Со мной они обращались очень уважительно, особенно когда узнали, что я и есть глава одной из общин. Претендовать на главенство по причине своего возрастного старшинства не пытались. Однажды что-то такое проскользнуло в словах Маши, которая сказала, что теперь они втроем осколки старого мира и совершенно никому не нужны.
Это было неправдой, о чем я тут же ей и сказал. Они должны передать свои знания ученикам, чтобы эти самые знания не утерялись. И мы их троих будем хранить как самое главное сокровище нового мира. Чем немало порадовал и Машу, и ее соратников, заметно приободрившихся и воспрянувших духом. Все-таки приятно чувствовать себя нужным и осознавать,