Сначала пропадает страсть, затем трепет. После куда-то исчезает желание - и, конечно же, возможность - проводить вместе время. Парень не знал, было ли все это следствием бытовых проблем, несовпадающих ритмов жизни, или регулярных стычек с лучшим другом, который все же сумел вложить в голову бывшего теперь уже партнера нужную ему идею? Была ли проблема в тяжелом характере Виталия, в его гордыне, непринятии Эда в качестве равноправного участника союза? Точила ли отношения зависть, корысть, страх, постоянное напряжение? Являлась ли причиной невозможность расслабиться и отдаться в пассивной роли?
Эдуард махнул рукой, легонько хлопая по рулю. Он не хотел заниматься анализом прошедших лет. Он лишь боялся, что больше не сможет строить нечто подобное снова.
Парень уставился в одну точку: перед его глазами калейдоскопом мелькали события из совместной жизни. Было хорошее, много хорошего. Масса такого, отчего сейчас его челюсти плотно сжимались, зубы скрипели, а к горлу будто подкатывал ком. Воспоминания почему-то оказались весьма избирательны, и вместо справедливых причин для разрыва подсовывали яркие красивые картинки прошлого. Моментов, в которых Эдик ощущал себя счастливым. Которые заставляли его пусть и тускло, но улыбаться даже спустя годы.
Он был благодарен Виталию за каждое теплое слово, подаренный поцелуй, ласковое касание, крепкое объятие, открытый дружелюбный взгляд. Все это сохранится в памяти надолго - Эд надеялся на это, а так же на то, что боль от предательства хоть немного померкнет. И пройдет обида, кривым и ржавым лезвием зацепившая струны души.
Виталик ни разу не назвал себя голубым, потому что он им не был - невесело усмехнувшись, Эдик был вынужден признать эту правду. Эд пытался отогреть его своим теплом, но корка льда на сердце была слишком толстой. Он словно зачем-то ломал себя ради Эда, заставляя и того сломаться под себя. Эта странная искаженная реальность его жизненных взглядов была недоступна парню, и раскодировать ее уже возможности не представится. Он только искренне надеялся, что их отношения не нанесли Виталию непоправимый вред. Как бы ни была сильна его злость - плохого он бывшему парню не желал.
Эдуард завел машину, и двигатель заурчал как сытый довольный кот. Он окинул взглядом двор, высотку, этаж, который за такой внушительный промежуток времени привык считать своим вторым домом. За плотно закрытыми окнами квартиры царила темнота.
Парень глубоко вдохнул, закашлялся и вздрогнул, словно очнувшись от мыслей. Никак не решаясь навсегда покинуть часть своей жизни и уехать в зияющую пустоту, Эдик еще минут пять сосредоточенно рассматривал округу, постукивая пальцами по колену. Наконец, он принял окончательное и бесповоротное решение.
Его ждал Ярослав.
***
Уже вечером Эдуард позвонил в дверь. Ярослав отпер и молча помог ему занести сумки с вещами. Тот устало вздохнул и облокотился о стену.
- Черт… я уже ничего не соображаю.
- Ты о чем? - Ярослав не считал, что прихожая - лучшее место для задушевных разговоров, но решил не торопить Эда, который, нахмурившись, оперся лбом о руку.
- Да все о том же! - Досадливо отозвался Эдик. - Это Виталий спровоцировал наш разрыв. Так какого хрена сейчас я́ чувствую себя гондоном?
- Ну, еще не известно, кем он себя чувствует, - резонно заметил Яр и, приобняв Эдуарда за плечи, мягко подтолкнул в гостиную. - Я думаю, тебе нужно просто немного времени, чтобы разобраться в себе. За пять минут боль от расставания не пройдет. Давай я постелю тебе здесь, на диване? Можешь спать тут столько, сколько посчитаешь нужным.
- Было бы отлично, - благодарно пробормотал Эдуард, присаживаясь. - Не представляешь, как заебало заниматься самокопанием! Хочется просто быть счастливым.
Ярик снова почувствовал, как его разбирает жалость к парню, которого он так давно знал и любил. Который изначально был чист и наивен, словно белый лист бумаги. Который тогда давно был чистосердечен, искренен и доверчив.
Сейчас перед ним сидел человек, которого жизнь комкала и рвала не единожды. Опустошенный, надломленный, ищущий уже скорее даже не счастья, а покоя. Молодой, но бесконечно уставший. Больше не наивный, а нервный, оскалившийся. Который привык рычать и кусать, защищаясь. Который уже никому не доверял.
- Эдик, хочешь чаю? - Ни с того, ни с сего предложил Яр. Он медлил с уходом в свою комнату, хоть и понимал, что скорее навязывает сейчас свое общество. - Или, может быть, ты голоден …
- Я заезжал поужинать в кафе. А вот с чаем - это хорошая идея, - Эд его удивил. - Только если ты составишь мне компанию - не хочу пока оставаться один. И спать не хочу.
- С радостью! - заулыбался Яр, исчезая в дверном проеме.
Вскоре он вернулся с двумя дымящимися чашками. Эдуард откинулся на мягкую спинку, подобрал одну ногу и опер локоть о колено. Ярослав присел рядом.
- Иногда, знаешь... - Яр внимательно слушал и ждал продолжения. Эд вздохнул и закончил фразу, - Иногда у меня возникало ощущение, что он воспринимает меня только лишь как квартиранта. Я оплачивал половину коммунальных счетов, покупал продукты и, черт, при желании мы могли вообще не пересекаться, если только специально не искали встречи друг с другом.
Эдик глубоко затянулся и стряхнул пепел в пустую чашку с заваркой на дне.
- Не переживай, - пробормотал он. - Я потом все уберу.
- Не думай об этом, - отмахнулся Ярослав. Эд удобно устроился, прислонившись спиной к его плечу и подтянув к себе согнутые в коленях ноги. Парни проговорили уже несколько часов, но глубокая ночь за окном их не тревожила: они осознавали важность этого разговора, и то, как легко можно разрушить чары доверительной беседы.
- Ненавижу обсуждать бывших за их спиной. Но только этим последние несколько часов и занимаюсь… - Эдик был явно обескуражен собственной откровенной словоохотливостью.
- Эдик, все нормально, - Ярослав и правда так считал. - Ты не сможешь начать новые отношения, пока не разберешься в старых.
Эдуард задумчиво молчал, перебирая в памяти события последнего времени.
- Думаю, он считает меня шлюхой, - невесело хмыкнул Эд, - а если не считает, то Костя ему обязательно подскажет.
- Не пофиг ли тебе, что он думает? - удивленно спросил Яр. - Переживай о себе. Я ведь знаю... помню, Эдик, как ты умел любить - сильно, искренне, с огромной самоотдачей. И я с ужасом думаю, как выжгли тебя изнутри эти отношения. Очень надеюсь, что ты не очерствел окончательно...
- И правда, - невесело протянул Эд.
Ярослав, отчаянно сдерживаясь, зевнул.
- Думаю, пора спать, - совершенно бодрый Эдуард улыбнулся Яру. -
