воскресенье
Проснувшись утром, Эд хмуро осознал, что ситуация начинает здорово его тяготить.
Вместо того чтобы беззаботно, как молодой сосед по номеру, наслаждаться приключениями в поездке, парень, связанный серьезными отношениями по рукам и ногам, каждую минуту в разлуке мучительно боялся вдруг стать свободным.
Он в первую же секунду после пробуждения собрался созвониться с партнером, но тот, мелькнув в сети под утро, вновь оказался недосягаем для интернет-пространства.
Чертыхнувшись, парень с твердым намерением собрался созвониться с Яром во что бы то ни стало, но Игнат, от скуки зашедший к нему в комнату, праздно расспрашивал о вчерашнем музее.
- Идти не стоит, - осторожно поделился впечатлением Эд. - Если не хочешь весь вечер философских мыслей о жизни и смерти. И ярких снов.
- Курва! - Рассмеялся Игнат. - Этого мне еще не доставало!
В глупой беседе они скоротали время до начала утренней секции конференции, и Эдик угрюмо поплелся в лобби вслед за приятелем. Теперь возможности в тишине, спокойно созвониться с Яром уже не осталось.
Доклады, сытный кофе-брейк - и внезапно парень обнаружил, как ноги сами вынесли его за пределы территории отеля. Сбежав с конференции, он шел по чужим улицам, куда глядят глаза.
Ярослав появился в сети, но Эдик, получив возможность, наконец, поговорить с ним и обсудить возникшую проблему, внезапно, струхнув, «крутанул педали» назад. От былой решимости не осталось и следа. Он подумал вдруг, что перед тем, как разбираться в отношениях, стоит разобраться в самом себе.
Свернув с прямого маршрута, парень облокотился о низкое кованое ограждение и хмуро уставился расфокусированным взглядом на гладь мутной воды голландского канала. Замшелый кирпич по бокам искусственного русла хранил в себе отпечаток старины, но Эдик сильно сомневался, что материалу много лет. Просто в подобных условиях он устаревает практически моментально.
Заставив себя сосредоточиться на внутреннем «я», Эдуард с холодной точностью анализировал динамику персональных метаморфоз. Собственная личность вдруг расслоилась для него на трех незнакомцев, и Эд задумчиво размышлял, кто же из этих троих нравится ему больше.
Эдик вне контекста серьезных отношений: свободный - или одинокий? - парень, стремительно теряющий жизненный вектор, растворяющийся в случайных связях, словно шипучая таблетка в стакане воды: быстро, активно, без остатка. Беспечный молодой человек, живущий одним днем, не задумывающийся о будущем - ни в глобальном, ни в бытовом смысле. Но сходящийся без труда, улыбчивый, остро наслаждающийся моментом, рыскающий в поисках «наживы», словно молодой волк. Опасающийся прожить зря даже минуту собственной беззаботности.
Эдуард в тени Виталия - несебялюбивый, черпающий унижение глубокой ложкой. Болезненно, ноюще влюбленный, наступивший себе на горло обеими ногами. Связавшийся с явно не совсем психически стабильным, чопорным, «застегнутым на все пуговицы» парнем, с головой зависимым от чужого мнения, Эдуард, тем не менее, ценил в себе способность идти на уступки. Покорность, как выяснил он, не всегда является признаком мазохистского рабства. Иногда она символизирует сострадание чужим тревогам и метаниям, доброту, способность задвинуть эгоизм собственного «Я» на второй план.
Эдс для Яра - как для отца - ребенок, который никогда не повзрослеет. Можно ли винить в этом только Ярослава? Его, имеющего в жизненном багаже первый опыт общения с Эдом шестнадцати лет? Но почему же тогда, давно, нравоучения воспринимались жадно, впитывались юным умом, словно губкой, а теперь вызывают лишь раздражение и желание осадить?
Что-то ушло безвозвратно. Что-то оставило следы и шрамы. Что-то тянулось до сих пор, и парню кровь из носу необходимо было определиться, чего хотеть от жизни. Какой маршрут выбрать и по какой колее потом катить, не сворачивая.
При воспоминании о Виталике заныло под ложечкой. Словно неосторожно, резким движением сорвало корку с заживающей раны. Общение с ним пришло к своему финалу, логическому завершению, и можно было выдумывать сотни поводов, чтобы встретиться еще, но предательство - обоюдное - не оставляло шанса даже на вежливый разговор. Единственная попытка ни к чему хорошему не привела. Виталик не умел признавать свою слабость, и с этим просто приходилось смириться. Закусив губу, Эд вспомнил - буквально почувствовал на ладони давно забытое тактильное ощущение, которое он испытывал, проводя по жестким черным волосам. Парень помотал головой, стряхивая наваждение. Кое-что, скрепя сердце, нужно попросту суметь оставить в прошлом. И выбор сузился к двум вариантам: к вилке событий.
Минут десять спустя, так ни к чему и не придя, парень вспомнил метод, который гарантированно давал ответ. Нащупав в кармане монету номиналом в два евроцента, он зажмурился, делая ставки, и подбросил ее вверх. Метод не солгал: когда монетка кувыркалась в воздухе, сердце замерло в предвкушении.
На душе установился штиль - стало легко и спокойно. Эдуард почувствовал, как пальцы руки, достающей телефон из кармана, покидает дрожь. Без нервотрепки, без лишних судорожных движений он вошел в приложение мессенджера и в диалоге с Яром нажал пиктограмму аудиовызова.
Гудки довольно долго заползали из телефона в ухо, но выдержке парня мог позавидовать даже гранитный памятник. Хмуро глядя на гладь стоячей воды, он ожидал ответ.
- Да, Эд. - Наконец, послышалось на том конце разговора. Голос Ярослава звучал устало и сонно, словно парень только проснулся. Но, возможно, впечатление было ошибочным - просто партнер, подавив мрачный вздох, не горел желанием общаться. Эдуард решил, что вдаваться в детали не стоит.
- Ярик, я хочу уехать.
- Тебе настолько не понравилось? - в невыразительном голосе Ярослава мелькнуло искреннее удивление. - Рейс же вечером? Потерпи.
- Я хочу уехать в Европу! С тобой. Навсегда, - выпалил Эдуард. Он говорил, и ощущал, как мелким гравием с души ссыпается раскрошившийся камень, осадок от ссоры, которая едва не стала для них роковой. Неподъемная тяжесть уходила, и ее словно замещал легкий гелий: душа воздушным шариком рвалась в чужое пасмурное небо, ввысь, к облакам. Против воли он чувствовал, как губы растягиваются в счастливой улыбке, и окрыленный перспективой, парень не сразу понял, что собеседник молчит. Улыбка медленно погасла, и Эдик внезапно охрипшим голосом пробормотал в телефон, - Прости меня, Ярослав. Я люблю тебя.
- Это эмоции от поездки? - По тону Ярослава нельзя было понять его чувств. - Или осознанное решение?
- Только здесь и сейчас я понял, что счастливым меня делают совсем мало вещей, - пояснил Эдуард немного торопливо. Он будто старался поспеть за мыслями, скачкообразно мчащимися вперед на огромной скорости. Ярослав совершенно справедливо требовал от него аргументации внезапно изменившемуся образу
