- Ярославу предложили работу за границей. Вчера он уехал. Мы… были вынуждены расстаться, - эти объяснения дались Эдуарду очень непросто, и он устало спрятал лицо в ладонях.
Конечно, он не ожидал от матери особого сочувствия, но следующая реплика буквально повергла его в шок.
- Слава богу! - громко воскликнула Ольга, плохо скрывая распирающее ее ликование. - Господи, ты услышал мои молитвы!
Эд убрал руки, но Ольга не заметила перекошенное бешенством лицо. Она глотнула чай и отправила в рот остаток бутерброда, приговаривая:
- Ну, теперь-то все точно наладится, Эдик! Черт с ним, жаль, что не уехал раньше.
В ярости Эдуард с силой швырнул вилку в тарелку. Тонкий фарфор не выдержал, и кусок ободка с тихим звоном откололся. Словно ошпаренный, парень вскочил из-за стола и быстрым шагом направился в прихожую.
- Эдик… куда?! - недоумевающая Ольга выскочила следом, сжимая в руке бутерброд. - А завтрак?
- Ешь сама! - Агрессивно рявкнул Эд, в момент ока натягивая зашнурованные кроссовки. Он схватил с вешалки куртку и был таков, громко хлопнув дверью.
Яр уехал, и для Эда город словно опустел. У него больше не было чувства, что они живут бок о бок, ходят по одним и тем же улицам, заходят в те же самые магазины и кафе. Он ощущал себя чудовищно одиноким в толпе равнодушных незнакомцев, и беззащитным, будто без кожи.
Парень стоял на мосту и, щуря глаза от порывов сильного ветра, смотрел вдаль на ревущую в порогах реку. Он чувствовал себя уязвимым, и не понимал, как теперь жить дальше.
Даже ясно дав понять, что отношений между ними нет, Ярослав, тем не менее, занимал в жизни парня весьма солидную нишу. Имея уверенность в существовании любовника, Эдик находил в себе силы не отчаиваться и принимать себя. Наедине с Ярославом выбрасывать из головы любые проблемы, наслаждаясь моментом в «здесь и сейчас».
Теперь же он вновь остался сам по себе, и невольно нахлынули воспоминания о старших классах школы, когда душевный раздрай мешал не только постичь собственные желания и переживания, но вообще отнимал всяческие силы и энергию.
Выпрямляясь, Эд вскинул подбородок и хлопнул ладонью по пыльному железному ограждению моста. Он больше не был робким девственником, который едва не заблудился в закоулках собственного сознания. Сейчас он совершенно точно знал, чего хочет, к чему стремится, и насколько сладок вкус терпких запретных плодов.
Парень беззвучно шевелил губами, репетируя емкие, но лаконичные фразы. Для того чтобы быть понятым, он обязан донести свою точку зрения в удобоваримой форме. Во что бы то ни стало.
- Так и сказала? «Слава Богу»? - недоуменно переспросила соседка Надежда, отпаивая Ольгу лекарствами. Та, истерично всхлипывая, сумела только кивнуть. - Ну, ты, мать, даешь… - задумчиво протянула приятельница, капая в стакан с водой корвалол. - Моя Тонька, когда со своим первым парнем рассталась - месяц выла-рыдала, подушку слезами поливала. Только разве что из петли ее не вытаскивала. Потом, конечно, ничего - отошла, скачет вон козой. Но поначалу… Для подростков же это все так серьезно! Им же кажется, что мир вокруг рушится. А ты, Оленька - «слава Богу»!
Соседка покачала головой и протянула плачущей женщине стакан остро пахнущей жидкости. Та залпом осушила его и всхлипнула вновь.
- Надя, сама не знаю, как так вышло! - усилием воли подавив рыдания, поделилась Ольга, - я и рада бы перед ним извиниться, да только где он?!
Мать Эдуарда бросила взгляд в окно.
- Темень уже вон на дворе, ночь скоро! А он как сбежал с утра - так и нет до сих пор! - Она вновь расплакалась, роняя голову на скрещенные руки. - А если он вообще не вернется?
- Вернется! - уверенно заявила соседка, гладя приятельницу по руке, - он у тебя мальчик хороший. Знает, что ты переживать будешь.
- А если он с крыши прыгнет, Надя? Господи! - Ольга спрятала лицо в ладонях.
- Ну, прямо уж сразу с крыши! - всплеснула руками Надежда. - Ольга, держи себя в руках, а то скорую вызывать будем.
- Не надо скорую, я держусь, - мать Эда прекратила рыдать и теперь тихонько всхлипывала, то и дело поглядывая на часы. - Раньше, если он ночами пропадал, я хоть знала, что он с этим своим Ярославом. А вот где он теперь?!
- Видишь, дорогая, как все в сравнении познается?.. - печально протянула соседка, - Оль, ты прости, но пойду я, - вдруг смущенно пробормотала она, - и так засиделась… Да и Эдик наверняка скоро вернется, вам с ним нужно будет поговорить.
- Конечно, Наденька, спасибо за поддержку, - Ольге совершенно не хотелось оставаться одной, но задерживать приятельницу, торчащую у нее едва ли не с полудня, было совестно.
Оставшись в одиночестве, она вновь расплакалась и набрала номер сына. Его телефон все так же был отключен, и она со стоном спрятала мобильный в карман.
Внезапно в прихожей раздался тихий шорох. Ольга пулей подскочила к двери и отперла ее раньше, чем Эд успел попасть ключом в замочную скважину.
- Сынок! - Слезы вновь текли по ее лицу, но на этот раз от облегчения. - Эдичка! Жив, здоров?
- Все нормально. Успокойся, - тихо проговорил Эдуард, осторожно обнимая мать и прижимая ее к себе.
- Мальчик мой, прости меня, дуру! Я так виновата, прошу те…
- Проехали, - Эдуард поднял руку ладонью вперед, прерывая поток извинений. - Пойдем, поговорим.
- Ты, наверное, голодный? - спохватилась Ольга. - Снимай скорее куртку!
- Мама, - жестко отчеканил парень. - Не суетись. Я не голоден. Я хочу с тобой поговорить.
Он снял обувь, верхнюю одежду и прошел в гостиную. Ольга последовала за сыном и присела в кресло, рядом с диваном. Эдуард остался стоять в центре комнаты, собираясь с мыслями. Наконец, он произнес:
- Мам, я уже взрослый парень. И у меня есть личная жизнь, которая, к сожалению, тебя шокирует. Мне, правда, очень жаль, но я не хочу - и не стану - ничего менять.
Сын говорил спокойно, но решительно, и Ольга невольно проникалась уважением к нему и его словам. Это больше не было мальчишеским трепом и капризами великовозрастного детины. С ней говорил мужчина, и она старалась это осознать.
- Я буду уходить гулять тогда, когда захочу и с кем захочу. Возможно, я буду оставаться где-то на ночь. Прими это, пожалуйста, - продолжал Эдуард озвучивать заготовленную за день речь. - И ты больше ни слова, ни единой подробности, не услышишь о
