– Я не понял, ты на чьей стороне?
– На стороне того, кто в итоге останется в живых, и я вместе с ним. Кстати, на будущее, – я всегда выбираю именно эту сторону.
– Я тоже. Слушай, скалолаз из Фезер неплохой, это правда. Но с Молли и Пьером ей не сравниться. Если в спешке она вдруг не туда поставит ногу и упадет – вытаскивать нас будет некому. А узнаем мы об этом, лишь когда начнем умирать от жажды. Пойдем мы в эти туннели или нет – мы рискуем в обоих случаях.
Держа фонарик перед собой, я подошел к проему вплотную.
– План такой: я пойду один. Вы ждете здесь. Если все нормально – идете за мной.
– Не мели чушь, Нолан, мы не хотим твоей смерти!
– А я бессмертный, – заявил я. – Неужто забыли?
И смело шагнул вперед.
Ничего не произошло.
Я постоял несколько секунд, затем вернулся в зал и отошел в сторону от проема. Мы прислушались, но не услышали ничего подозрительного.
– Один шаг еще ничего не доказывает, – сказал Кен.
– Знаю, – ответил я. Тем не менее этот шаг выполнил свою задачу: сломал психологический барьер. – Будем продвигаться постепенно, фут за футом, тщательно осматривая пол.
– Отлично, – сказала Джемма. – Только теперь первой пойду я.
– Хрена с два, – буркнул Кен.
– Это еще почему? Потому что я женщина?
– Именно. И можешь жаловаться куда хочешь, мне насрать.
– Ты помнишь, почему мы здесь застряли?
– Неблагоприятное стечение обстоятельств, – вставил я. – Так фишка легла.
– Ничего подобного, это случилось по моей вине. Поэтому прямо сейчас я возьму и сделаю вот так.
С этими словами Джемма выхватила у меня фонарик и быстро вошла в коридор. Как и я, она несколько секунд стояла не шевелясь. А потом шагнула вперед, наклонилась и начала водить фонариком туда-сюда, внимательно изучая пол. После чего выпрямилась, сделала еще один шаг – и повторила то же самое.
– Видишь что-нибудь?
– Ничего необычного. Иду дальше.
– Будь осторожна.
– Спасибо, что напомнил, Нолан. Иначе бы я бросилась бежать вприпрыжку.
Она действовала методично, не торопясь и не теряя терпения, – я бы так не смог. Мы с Кеном наблюдали за ней навострив уши, но ничего зловещего не услышали.
– Здесь еще один проход, – объявила Джемма.
К этому моменту она углубилась в коридор футов на тридцать.
– Как он выглядит?
– Жутко. Иду вперед.
Джемма шла и шла, все дальше унося с собой пятнышко света. И ничего интересного не говорила, лишь сообщала о том, что ей снова попался проем – справа или слева.
Она уже удалилась на приличное расстояние, как вдруг что-то в движении этого светового пятнышка привлекло мое внимание. Невзирая на сочные ругательства Кена, я нырнул в туннель и вытащил из кармана телефон.
– Мы же вроде как должны были выключить телефоны, – укоризненно заметил Кен.
– Я и забыл. Дай мне минуту, ладно?
Запустив нужное приложение, я положил телефон на пол. Джемма возвращалась к нам. Фонариком она все еще светила себе под ноги, однако теперь шла обычным шагом.
– Ты что делаешь?
– Это уровень. Смотри.
И, присев на корточки, мы втроем уставились на экран айфона.
– Пол немного покатый, видите? Этот коридор построен под уклоном, как и основной, но угол здесь меньше.
– По-твоему, это доказывает, что с той стороны ничего не выкатится и не раздавит нас, как тараканов?
– Не доказывает. Возможно, пол изгибается по параболе и в нашу сторону уклон тоже есть. Будь среди нас математик, он бы проанализировал зависимость между углом наклона пола, массой и размерами гипотетической сферы и вероятностью встретиться с нею в этом коридоре, но я точно на такое не способен. Я всего лишь хочу сказать, что если мы идем вниз по склону, а не вверх, то беспокоиться, скорее всего, не о чем.
Это прозвучало убедительно. Мы выпрямились, молча переглянулись и решительно, но осторожно, потопали в темноту.
По моим прикидкам, мы прошли примерно полторы сотни ярдов, когда уперлись в стену – ровную, аккуратно обтесанную стену, которая означала конец пути. Не то чтобы я ожидал увидеть лестницу с горящей над ней надписью «Выход», но все же эта стена меня порядком расстроила.
– Один вариант мы отработали. Осталось еще семь, – проворчал Кен.
– Здесь несколько проемов, – сказала Джемма. – Как знать, вдруг за одним из них скрывается что-нибудь поинтереснее?
– Не исключено, – согласился я. – Давайте проверим. И потолок заодно осмотрим. Молли ведь именно так и обнаружила вход в шахту.
– Да уж, – произнес Кен. – Вот только я почему-то больше не испытываю прежней гордости за нашу Молли.
– Однако попали вы сюда только благодаря ей, – возразила Джемма. – Ну да, сейчас мы в ловушке, но это ведь не отменяет того факта, что мы сделали впечатляющее открытие?
– Спроси меня об этом еще раз, когда я буду сидеть с кружкой пива в одной руке и сочным куском чего-нибудь съедобного в другой.
В общем, мы двинулись в обратном направлении. Джемма держала свой фонарик так, чтобы он постоянно освещал потолок, но над нашими головами не было ничего, кроме сплошной гладкой арки.
Первая комната, расположенная слева, отличалась от всех, что нам до сих пор доводилось здесь видеть: продолговатая, идеальной прямоугольной формы, в длину футов двенадцать, в ширину и высоту – десять. И совершенно пустая. Пол покрывал толстый слой уже знакомой черной пыли, а дальняя стена была сплошь усыпана выбитыми в ней аккуратными символами.
Иероглифами я бы их не назвал. Лукавить не буду: я не бог весть какой знаток этой системы письменности, но просмотрел достаточно фотографий, чтобы при взгляде на непонятные значки с определенной долей уверенности утверждать, иероглифы это или нет. Некоторые символы имели отдаленное сходство с реальными объектами – початком кукурузы, горой или рекой; символы, объединенные в группы, выражали, очевидно, какую-то сложную мысль или обозначали явление. Больше я ничего в них не увидел, и хотя пиктограммы были выбиты ровными строчками, по мне, так они скорее напоминали некую форму клинописи.
– Мы ждем, – нарушила молчание Джемма.
– Чего?
Она смотрела на меня, вздернув брови.
– Ну как же. Сейчас ты должен провести пальцем по стене и – сначала запинаясь и вполголоса, а затем все быстрее и громче – прочитать, что здесь написано.
– Ты перепутала меня с настоящим археологом. Я пасс.
– Вот и хорошо. А то вдруг это заклинание для вызова какого-нибудь древнего демона – в кино так часто бывает. Только демона нам сейчас не хватало.
– Есть идеи, что все это означает? – спросил Кен.
– Ни малейшей, – ответил я. – Кинкейд, говоря об иероглифах, имел в виду именно эти знаки, тут никаких сомнений. Но это не иероглифы, по крайней мере точно не египетские. Египет в то время был модным увлечением, отсюда и поспешные выводы. Не знаю, что это за язык. Может, финикийский? Анасази? Санскрит?
Покинув комнату, мы отправились в следующую, на противоположной стороне. Переступив порог, очутились
