Что ж, вполне вероятно, однако делиться подобными мыслями с остальными все же не стоит.
Вдруг Пьер повернул голову, прислушиваясь.
– Что это было?
– Где?
Он поднял руку, призывая к тишине.
И тут я понял, о чем он. Из расщелины, через которую мы сюда попали, доносились завывания, дополняемые тявканьем.
– Похоже на койотов, – отозвалась Молли.
В ее голосе не было страха, лишь необычайная усталость.
– Дело дрянь. А плавать койоты умеют?
– Конечно. Ту комнату они запросто переплывут. А голодные койоты имеют привычку набрасываться на все, что шевелится.
Я выдернул фонарик из рук Пьера и приказал парню немедленно карабкаться наверх.
– Но ведь тогда ты не сможешь…
– Пьер, просто делай, как я говорю. Я полезу сразу за тобой.
Молли зашлепала ладонями по стене, пытаясь нащупать выступы или углубления, за которые можно было бы ухватиться. Она торопилась как могла. Пьер тем временем начал взбираться наверх, и получалось это у него намного лучше, да и сил у оператора по-прежнему было больше, чем у нас обоих, вместе взятых.
Я глядел то на него – отчаянно, хоть и безосновательно, надеясь, что смогу повторить его движения, – то в другой конец галереи, откуда доносилось странное эхо. Судя по звукам, гло́ток, которые их производили, было явно больше двух. Возможно, вовсе не обязательно, что из этого ковчега выходит лишь по две особи каждого вида. Не исключено, что он плодит их без счета. Первая пара, за ней вторая, и так до бесконечности, пока не растворятся все сферы – сначала в маленьком бассейне, а затем в гигантском и в остальных, которые мы не нашли, – и твари не начнут самостоятельно плодиться и размножаться. Чтобы потом заново заселить Землю.
– Нолан, посвети мне!
Я поднял фонарик повыше и увидел, что Молли уже преодолела отметку в двадцать футов.
– Тут что-то есть. Это… это проход. Проход!
– Отлично. Не останавливайся, – ответил я как можно спокойнее, зная, что Молли слишком шумно дышит и кровь слишком сильно стучит у нее в ушах, чтобы она смогла уловить рычание приближающихся зверюг.
– Я тоже его вижу, – сообщил Пьер. – Нолан, давай за мной. Мы здесь уже и без света справимся.
Они-то, может, и справятся, а вот за себя я бы не поручился. Скалолаз из меня никудышный. А в темноте – и того хуже. Но наверное, бывают в жизни моменты, когда ты просто обязан идти до конца. Я сунул фонарик в рот и ухватился за те выступы, за которые, как я помнил, хватался Пьер. Подтянулся немного – и тут же сполз назад.
Койоты – если это были койоты – к тому моменту замолкли. Не потому что решили отказаться от своей затеи и вернуться. Они уже почуяли добычу, возможно даже, что интуиция подсказывала зверюгам: эта добыча не будет сопротивляться.
И сейчас они не спеша подкрадывались к ней во тьме.
Я уже слышал стук когтей по каменному полу и про себя улыбался: совсем скоро мне таки удастся врезать Кену в его призрачную челюсть, а в раю мы встретимся или в аду – какая разница?
– Нолан, черт возьми! – заорал сверху Пьер. – Давай сюда!
Я снова подтянулся, стараясь изо всех сил. И опять пальцы заскользили вниз, но на этот раз мне удалось ухватиться крепче и поставить ногу на выступ. Так я прополз несколько футов, а потом удача мне вновь изменила, и я начал заваливаться назад. Койоты тем временем подходили все ближе.
Я выбросил руку вверх, нащупал какую-то неровность, но вцепиться в нее так, чтобы прижаться к стене, у меня не вышло; я начал соскальзывать и попробовал изогнуться, чтобы хоть как-то ухватиться за стену. Молли что-то кричала, – кажется, это было «Давай!», «Быстрее!» и все в том же духе.
Я уже приготовился грохнуться на пол, как вдруг почувствовал спиной противоположную стену, – оказывается, я забрался настолько высоко, что уже мог использовать вторую стену в качестве опоры. Я уперся в нее одной рукой и, помогая себе ногами, снова начал двигаться вверх, надеясь, что здесь койотам меня уже не достать.
Я слегка повернулся, чтобы глянуть вниз, и в этот же момент одна из тварей высоко подпрыгнула.
Луч фонарика резанул по ее морде, высветив распахнутые челюсти, покрытые слюной и частоколом зубов. Зверюга походила на койота, вот только у нее на лбу, чуть выше центра, красовался еще один глаз.
– Боже мой, – промычал я.
– Что там? – запаниковала Молли.
– Ничего особенного.
Другая зверюга, подпрыгнув, чуть меня не задела. Я дернулся, пытаясь от нее увернуться, и соскользнул вниз – однако всего на несколько дюймов. Разразилась чудовищная какофония, твари выли, визжали и лаяли, и под этот леденящий кровь аккомпанемент я упорно взбирался все выше и выше. Наконец я услышал голос Пьера: он приказал мне изо всех сил оттолкнуться от стены и податься вперед.
Так я и сделал. Он обхватил меня за талию и стал тащить наверх, а я отталкивался ногами. Оцарапав запястья о зазубренный край площадки, я понял, что почти на месте.
Молли тоже бросилась мне на помощь, и, пока они вдвоем меня тянули, раздался низкий гул. Все кругом завибрировало, словно от мощного удара, как будто в Землю врезался метеорит. Если бы не Пьер с Молли, меня бы попросту стряхнуло вниз.
Наконец я вскарабкался на площадку, которая оказалась очередной расщелиной.
– Что это было? – спросила Молли.
Я пожал плечами и побрел вперед.
Глава 49
Эта расщелина оказалась просторнее, чем проход между зловонной комнатой и галереей, и, судя по отметинам, различимым даже в тусклом свете телефонного экрана, над нею потрудилась не только природа. Я даже слегка приободрился – насколько это вообще было возможно в моем состоянии.
Шатаясь и держась за стену, чтобы не упасть, мы ковыляли по туннелю так быстро, как только могли. И по-прежнему слышали глухие удары, доносившиеся, как нам казалось, с нижнего уровня.
– Тогда ночью ты слышал такие же звуки?
– Да, – ответил Пьер. – Или очень похожие. Думаешь, это сферы падают в большой бассейн?
– Наверное. Процесс переходит в следующую стадию.
– А значит, тварей станет больше, – заключила Молли.
– Гораздо больше. Судя по консоли, маленький бассейн предназначен для создания ста видов. Мы встретили всего несколько. В большом выбор невелик – только одно существо. Наверное, это будет что-то особенное.
– Насколько особенное?
– Очень злое, с рогами. Мне-то откуда знать?
– Нолан… ты как
