Молли показала на красное пятнышко:
– Значит, это мы?
Огонек висел над нижней четвертью своего сектора. Если допустить, что сам сектор представлял собой Северную Америку, то положение огонька вполне соответствовало координатам Гранд-Каньона.
– Думаю, да.
– А остальные точки – места, подобные этому?
– Скорее всего.
Я сфотографировал обе половины. Где там у нас еще огоньки? Ага, в районе Египта, потом еще в прямоугольнике, который, судя по его расположению, обозначал Австралию. А также в России, во Франции и, кажется, в Израиле.
Еще один я заметил на самом верху, в секторе, который, скорее всего, соответствовал Аляске.
– Черт, да, так оно и есть!
Огонек над Аляской светился тускло, как и прочие, вот только надолго ли это? Или теперь и остальные точки тоже, одна за другой, вспыхнут красным, и волна разрушения, поднятая нами здесь, прокатится по всему миру?
– Нолан, посмотри-ка сюда.
Я повернулся к другой половине карты и увидел, что красная точка пульсирует.
– Что… происходит? – спросила Молли.
Огонек мигал с частотой примерно раз в две секунды: плавно разгорался, затем плавно потухал и разгорался снова.
– Понятия не имею.
Пьер явно нервничал.
– Пошли отсюда.
– Но вдруг это панель управления? Тогда мы можем сделать так, что все закончится.
– Или станет в разы хуже, – сказала Молли, в ужасе глядя на мерцающий огонек. – Пока нам удавалось только все испортить.
– И все равно стоит попытаться, – возразил я и, сойдя с дорожки, направился прямо к пульсирующей точке.
– Нолан, не надо!
Однако ничего не случилось. Я подошел к красному пятнышку и наступил на него, а когда убрал ногу, оно по-прежнему было на месте и мигало точно так же, словно бесшумная сигнализация. Я начал топать по нему, чувствуя, как внутри меня нарастают злость и паника.
Пьер положил руку мне на плечо, но я ее скинул.
– Ну хоть что-то мы можем сделать или нет?
Пьер снова схватил меня за плечо и потянул назад.
– Надо уходить, – сказала Молли. – Нолан, прошу тебя!
И быстро пошла в противоположный конец комнаты. Когда мы выбегали по такой же лестнице из трех ступеней, что была у входа в помещение, я заметил слева от дверного проема углубление, в котором стояла узкая каменная плита. Поперек верхней ступени был выбит желоб.
Меня это обнадежило, но остальным я решил пока ничего не говорить. Пьер догнал нас с Молли, когда мы выходили из комнаты. Однако за ее порогом нас ждал не один коридор, а два.
– И куда теперь?
– Направо, – сказал я. – И на этот раз – точно направо.
– Почему?
– Помнишь, когда мы были в главном коридоре – той его части, доступ к которой заблокировал шар, – ты ходил в одиночку проверять один из боковых туннелей? Ты ведь тогда сказал, что нашел дверной проем, заваленный каменной плитой?
– Да, помню.
– Надеюсь, это и есть та самая плита.
Я включил телефон – значок батарейки был уже красным, – и мы побежали. По обеим сторонам мелькали дверные проемы знакомой формы. Я мог бы поклясться, что мы уже видели такие же – с аркой наверху. Да и воздух становился другим – менее спертым и не таким безжизненным.
Пробежав ярдов сто, мы остановились: перед нами был еще один коридор, очень широкий, пересекавший наш под прямым углом.
– Пришли, – сказал я.
– Да? Ты уверен?
Сложно быть уверенным, когда стоишь в потемках в каменном туннеле и пытаешься понять, отличается он чем-нибудь от своих многочисленных копий, что попались тебе на пути, или нет. Однако этот явно отличался. В противоположной стене, ярдах в двух от нас, зиял точно такой же дверной проем, из которого мы только что вышли. Да, это определенно был главный коридор, в который мы попали, когда выбрались из шахты.
– Похоже на то. Слава тебе господи.
– Есть лишь один способ проверить, – сказал Пьер.
Он повернул налево и побрел в темноту. Мы с Молли держались позади. Если память мне не изменяла, пройти нужно было всего футов шестьдесят.
Вскоре мы уперлись в стену. Однако это не было тупиком, наподобие того, куда я привел нас чуть раньше, выбрав неверный туннель, ну, где у меня еще сложилось ощущение, будто строители просто решили бросить свое занятие на полпути. Нет, эта стена возникла здесь потому, что кто-то завалил проход камнями и для верности залил их раствором.
А прямо за нею… был большой мир.
– Так, – начал я, все еще не осмеливаясь поверить в нашу удачу. – Это действительно тот самый коридор, откуда все началось. Теперь нужно просто дойти до шахты и…
Пьер меня не слушал. Он стоял перед завалом и в исступлении пинал камни.
– Пьер.
– Мне нужен воздух.
– И скоро ты его получишь.
– Но мне нужно сейчас, Нолан. Я так больше не могу.
Я положил руки ему на плечи, пытаясь успокоить.
– Пьер, я прекрасно тебя понимаю, но…
– Я сломаю стену, и мы выберемся наружу.
– Что? Как мы отсюда спустимся? Это лишние сотни футов, а на улице сейчас темно. То есть тебе-то это, может, и по плечу, но мне – нет. Уж точно не сейчас.
Я снова попытался схватить Пьера за плечи, но он дернулся, стряхивая мои руки. Он горел, словно в лихорадке, глаза были широко распахнуты.
– Оставь его, – сказала Молли.
– И не подумаю.
– Оставь его, Нолан, и пусть сидит здесь один в темноте. А с меня хватит. Я знаю, где выход, и собираюсь им воспользоваться.
И с этими словами она пошла прочь.
– Пьер, – произнес я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно, – я и сам хочу поскорее глотнуть свежего воздуха, но нам в другую сторону. Мы ведь действительно знаем, где выход, Молли верно сказала. И дотуда осталось совсем чуть-чуть. Ну же!..
Но Пьер меня не слушал. А может быть, он уже вообще ничего не слышал. Он слишком долго был милым, внимательным и надежным парнем, который никогда не теряет самообладания. Теперь этот парень попросту выдохся. Сошел с дистанции.
И я сам был близок к тому же.
Однако все равно попытался еще раз: положил руки ему на плечи и снова начал уговаривать. Но тщетно. Пьер остервенело пинал стену, будто не понимая, что это совершенно бесполезно.
И тогда я сделал то единственное, что было в моей власти. Я верил, что Пьер скоро очухается. Просто иногда нужно выпустить пар, дать волю панике, чтобы избавиться от скопившегося напряжения.
А еще бывают моменты, когда полезно в кои-то веки подумать не о ком-то другом, а о себе.
Поэтому я развернулся и пошел к шахте.
Вдруг впереди, в кромешной тьме, раздался яростный крик Молли.
Я помчался по туннелю, держа телефон перед собой.
– Фезер, – выдохнул я. – Эй, Фезер,
