КНБ действует как конкурентный ингибитор ацетилхолина (АХ), нейротрансмиттера, усиливающего реакции на сенсорную стимуляцию и играющего важную роль в запоминании навыков, пространственном воображении, концентрации внимания, управлении мышечными сокращениями, познавательных инстинктах и других функциях сознания. КНБ воздействует на мускариновые рецепторы, находящиеся в нервных окончаниях в гладкой мускулатуре, экзокринных железах, вегетативных узлах, головном мозге и других частях тела, снижая концентрацию АХ, воздействующего на рецепторы. Это приводит к расширению зрачков, замедлению сердцебиения, покраснению кожи и другим симптомам. В тяжелых случаях могут проявиться кома, атаксия, потеря пространственной и временной ориентации, расстройства памяти, неспособность отличить реальность от галлюцинаций, иррациональные страхи и неконтролируемое поведение – раздевание, разговор с самим собой, щипание, чесотка и сходные действия.
На видео пошла нарезка из разных сцен. Толпа, танцующая странный танец на площади, племя дикарей, исполняющее загадочный ритуал посреди джунглей, юноши и девушки на безумной вечеринке, военный парад с солдатами, идущими «гусиным шагом»… кадры были разного качества, цвета и разрешения, а аккомпанемент из старомодной немецкой электронной музыки оказывал мощное воздействие на зрителя. Скотт не был уверен, что понял, чего хотели добиться те, кто вставил в видео эти сцены. Не раз ему казалось, что он мельком видит сцены геноцида и каннибализма, буквально отдельные кадры: кроваво‐красные, дрожащие, подсвеченные огнем. Его все сильнее охватывало беспокойство.
Что еще удивительнее, КНБ мог вызвать у нескольких подопытных длительные коллективные галлюцинации. Например, двое могли по очереди передавать друг другу невидимую сигарету или даже играть в теннис невидимыми ракетками и мячом. Когда количество подопытных превышало определенный порог, случались вспышки массовых религиозных переживаний. Иногда в них фигурировали известные божества – Иегова, Аллах, Шакьямуни, – но иногда возникали и новые, никому не известные. В результате все часто оканчивалось паникой и несчастными случаями.
Началась война. Зеленые огоньки снарядов и пуль над пустыней, видимые в очки ночного видения; мотопехотные соединения, идущие сквозь развалины города; лицо солдата, изнеможенное и усталое; какой-то политик, яростно жестикулирующий и произносящий исполненную праведного гнева речь; пролетающие над целями бомбардировщики; взрывающийся бронетранспортер; рушащийся дом; тела людей, разрывающиеся на части; дети, бегающие по улицам, усеянным трупами, и играющие среди них, спустя секунды становящиеся новыми жертвами, когда им отрывает руки и ноги взрывом. В этом для Скотта не было ничего нового.
Поражение Америки во Вьетнаме, с тяжелыми потерями, косвенно послужило причиной для внедрения КНБ в качестве оружия после 1975 года. Он помог США выиграть множество локальных войн, сильно снизив потери среди американских солдат. Афганистан, Персидский Залив, Югославия, Эфиопия… секретные документы для внутреннего пользования свидетельствовали, что военные видели в КНБ разновидность нелетального химического оружия, не имеющего долговременных постэффектов, и продолжали убеждать гражданские власти в том, что его применение согласуется с образом Америки как «борца за мир».
Но правда была иной.
На экране появился мужчина средних лет. Его лицо было намеренно размыто, а голос изменен, чтобы скрыть его личность. Субтитры гласили, что это сержант американской армии, ветеран одной из войн в Персидском Заливе. Из-за повреждения противогаза он вдохнул значительное количество КНБ. Был уволен в запас более десяти лет назад и теперь работал в фирме, занимающейся перевозками.
Дознаватель (за кадром):
– Что вы почувствовали, когда это произошло?
Мужчина:
– Я не помню (медленно качает головой). Простите, не могу точно вспомнить… это было ужасно (молчание). Мне очень жаль. Я не хочу это вспоминать.
Дознаватель:
– Согласно внутреннему отчету, вы считаете, что ваша галлюцинация была связана с той, которая возникла у противника?
Мужчина:
– (Смущенно) Не могу сказать точно. Я не понимал, что я вижу. Я ощущал ужас, ярость, злобу, направленные на моих братьев, будто они… будто они на стороне зла на самом деле. Я даже захотел убить их, всех.
Дознаватель:
– Вы это сделали?
Мужчина:
– Нет! Конечно же, нет! Ни за что… (снова неуверенно). Быть может, мне это все привиделось.
Солдаты его подразделения сообщили о его неадекватном поведении, и его насильно отозвали с фронта и отправили в госпиталь на психиатрическое обследование, после чего его уволили в запас по медицинским показаниям.
Дознаватель:
– Сейчас вы не испытываете последствий того воздействия?
Мужчина:
– (Молчит, тяжело дышит.) У меня до сих пор кошмары, время от времени. Врачи мне сказали, что это ПТСР… но я знаю, что нет. Вы что-нибудь читали у Лавкрафта? Про Ктулху? Вот такие у меня кошмары (учащенное громкое дыхание). Тьма, хаос, мерзость – будто у тебя в мозгу кто-то сидит и рвет тебя на части. Речь не о физической боли, ее нет. Просыпаешься и видишь за окном бескрайнее небо, полное звезд, – это оно открывает свои глаза. Оно смотрит на меня, все время. Знаете, каково это? Знаете, мать вашу?
(Камера делает увеличение: артерии на шее мужчины пульсируют. Потом все чернеет.)
Через три недели после этого допроса Дэвид М. Фридман, сержант армии США в отставке, был найден мертвым в своей квартире. Он выстрелил себе в рот. Ему было 38.
Скотт остановил видео, чтобы немного успокоиться. За столь короткое время он получил куда больше информации, чем ожидал.
Мими пропала. В палате реанимации никого не было.
Кайцзун бросался на охранников у дверей, будто безумный, но в ответ получил лишь безразличные ответы и пожимание плечами. Ринулся вниз по лестнице, ему сдавило грудь от нехорошего предчувствия, точно так, как в день их несостоявшегося свидания; если он снова потеряет Мими, это будет уже навсегда. Перед входом в больницу ее тоже не было. Пациенты, из тех, что встали пораньше, прогуливались с теми, кто их навестил, и утренний солнечный свет подчеркивал их бледность.
Кайцзун в отчаянии пытался найти в своей памяти хоть какую-то информацию, которая помогла бы ему связаться с Мими. Пожалел, что смирился с фундаменталистскими верованиями родителей и не сделал себе протезы дополненной реальности. И тут увидел Мими в столовой. Она с аппетитом завтракала. И была не одна. Напротив нее, спиной к Кайцзуну, сидел мужчина.
Слишком знакомая могучая фигура. Сердце Кайцзуна заколотилось как бешеное. Перед его мысленным взором мелькнула жестокая улыбка на лице Ло Цзиньчена.
Он подошел к столику и стал посередине, между Мими и Ло. Поставил руки на стол и гневно поглядел на мужчину, ясно давая понять, что не беспокоится о последствиях своего поведения.
– Кайцзун! Почему бы тебе не присесть и тоже не позавтракать? Я сказала, что голодна, и Дядюшка Ло предложил отвести меня поесть.
Мими невинно глядела на него. К уголкам ее рта прилипли рисинки, которые двигались вверх-вниз, пока она жевала.
– Дядюшка Ло, благодарю вас. Если вы закончили, думаю, вам лучше попрощаться. Мими нужен отдых, – сказал Кайцзун, стараясь говорить спокойно.
– К чему такие формальности? Мы же друзья, – с улыбкой
