А затем будто щелкнул выключатель, и она ощутила еле заметную трансформацию в теле Мими. Волосы на коже встали дыбом, ее зрение стало четче; где-то в глубине мозга началась неконтролируемая дрожь, переходя на кожу на лбу и расходясь кругами. Она мгновенно поняла, что намерено делать ее тело, хотя и не могла сформулировать, как именно она это поняла. Сенсоры в телесных пленках создали невидимый мост между ее сознанием и сознанием Цзысиня, через радиоволны: она была на одном конце канала, а Ло Цзысинь – на другом.
Она знала, что надо делать. Нужно пробудить этого мальчика и исправить ее прошлую ошибку. Какой бы вред ни причинил Мими его отец, мальчик невиновен. Когда Брат Вэнь причинил ему вред, Мими не остановила его, и это сделало ее ответственной за это. С точки зрения Мими, мир должен был бы жить по этим простым и четким правилам. И лишь замысловатые людские дела все усложняют, и жизнь становится слишком сложно понять.
Но все оказалось не так просто, как она ожидала.
Вызванный вирусной инфекцией менингит затормозил сознание мальчика. Рецепторы нейронов, заблокированные вырабатываемым вирусом белком, не могли проводить биоэлектрические сигналы мыслей. Но это была не самая большая проблема. Блокирующий механизм уже ослаб, в силу запрограммированной регуляции белкового обмена, и не мог блокировать импульсы нормальной интенсивности. Эту часть информации Мими не понимала, но, казалось, тело Мими само понимало следствия, интуитивно. Ее сознание взлетело, оттолкнувшись от трамплина радиопередатчика телесной пленки, и проникло в мозг мальчика, будто щупальце, ощупывая отделы мозга и ища более глубинную причину.
Ею оказался язык.
К своему удивлению, Мими поняла, что блокирующий работу сознания белок вируса работал подобно защитному механизму. Точно так же, как предохранитель в электрической цепи, он активировался тогда, когда нагрузка на нейронные связи превышала определенный порог, размыкая соединение и предохраняя нейроны от того, чтобы они сгорели. Однако по какой-то причине защитный механизм Ло Цзысиня был настроен на очень низкий порог срабатывания, и, как только он начинал думать на местном тополекте Кремниевого Острова, предохранители срабатывали, и соединения между нейронами размыкались.
Тополект Кремниевого Острова представлял собой древний язык, содержащий в себе восемь тонов и имеющий очень сложные правила сандхи. Его информационная энтропия значительно превышала таковую у Современного Мандарина, в котором было всего четыре простых тона. Это и было коренной причиной комы, в которую погрузился мальчик.
К тому, что произошло потом, она была совсем не готова. Мысленное щупальце Мими внезапно стало жестким и проникло в область Брока мозга мальчика, находящуюся в нижней фронтальной извилине левого полушария, отвечающей за речь и самоконтроль. Щупальце действовало, подобно точнейшему лазерному скальпелю, как будто держащий его имел миллиарды лет опыта в таких делах.
У нее на лбу выступил пот, смачивая волосы. Она снова поразилась силам, которыми обладает ее тело, но на этот раз она надеялась, что это к лучшему.
Щупальце смягчилось, сократилось и рывком вернулось в ее тело, через телесную пленку. И почти с такой же легкостью коснулось сознания лосинпу.
Плутовка. Мими мгновенно все поняла. Загадочный шлем Брата Вэня случайно поместил зародыш перемен в ее мозг, а Ло Цзиньчен и Тесак извлекли его из кокона своим насилием. Однако именно эта старая женщина, настояв на том, чтобы втянуть Мими в глупый розыгрыш «очищения масляным огнем», запустила все механизмы и призвала к жизни чудовище, таящееся в ее сознании.
Именно ведьма создала нынешнюю Мими.
Мимолетная мысль, и готово. Мими смотрела, как пылающая чаша плывет вверх, разворачивается, переворачивается и изливает свое содержимое на женщину средних лет, неуклюже растянувшуюся на полу. Это мой маленький подарок тебе. В знак уважения. Уголки губ Мими приподнялись в бесстыдной улыбке.
Воцарился хаос. Вокруг бегали люди, кто-то пытался потушить огонь, кто-то просто смотрел, что же будет дальше; Ло Цзиньчен стал на колени, зовя по имени своего дорогого ребенка; Директор Линь Йи-Ю и Чень Кайцзун перешептывались в стороне.
Медленно, в ответ на крики отца, мальчик открыл глаза. Из милосердия Мими не стала трогать его область Вернике, ответственную за понимание слов, так что он был в состоянии понять тополект Кремниевого Острова. Однако всю оставшуюся жизнь он сможет говорить лишь на Мандарине, с его четырьмя простыми тонами, как пришлые «мусорные люди», которых так презирал его отец.
Цзысинь произнес «ба4 ба», вместо «ба7 ба5», со смещенными тонами, по правилам тополекта Кремниевого Острова. И Ло Цзиньчена это повергло в ошеломление.
Мими поймала на себе тревожный взгляд Кайцзуна. С трудом подавила желание рассмеяться, хотя ей казалось, что это было бы вполне уместно.
Рикша-водовоз остановил свой экипаж у ворот особняка клана Ло в ожидании, когда слуги выгрузят бутыли с водой на тележки. Водитель, мусорный человек, мужчина средних лет, выглядел очень встревоженным, что-то бормоча себе под нос, а его очки дополненной реальности мигали зеленым. Наконец всю очищенную воду выгрузили, и повозка рикши слегка приподнялась. Водитель тронулся с места, разворачиваясь вправо, а затем с безумной скоростью поехал туда, откуда приехал, даже не дождавшись, когда слуги Ло отдадут ему деньги. Слуги изумленно кричали ему вслед.
Водитель пару раз обернулся. Его никто не преследовал. Он постепенно снизил скорость и влился в плотный поток транспорта в городском центре Кремниевого Острова.
– Дядюшка Хе, что с тобой? – спросили его пара «мусорных людей», поприветствовав его. – У тебя такой вид, будто ты призрака увидел.
Дядюшка Хе остановил повозку. На его залитом потом лице не было ни тени улыбки. Знаком подозвал одного из «мусорных людей». Не слезая с седла, наклонился, будто желая коснуться лбом подошедшего. И очки другого человека тут же мигнули зеленым. Не задерживаясь, Дядюшка Хе снова включил мотор и поехал дальше, продолжая распространять то видео, которое он снял десять минут назад.
Видео, на котором был черный автомобиль, стремительно подъезжающий к особняку Ло. Даже издали можно было различить тех, кто вышел из машины. Хрупкая девушка, которую вели под руки прямо к особняку. Свободная белая одежда на ней не была писком моды, а больше походила на больничную рубашку.
Дядюшка Хе был уверен в том, что это Мими. Нужно было, чтобы Брат Вэнь как можно скорее узнал эту новость.
Солнце медленно подымалось в небо, все сильнее обжигая. У Дядюшки Хе было ощущение, что его окутывает липкое густое облако пара, мешая ему ехать. Со всех сторон на него обрушивались разнообразные звуки и запахи, а речь окружающих казалась ему неразборчивой. Он встречался взглядом со многими – «мусорными людьми», местными и другими, которых он не мог в точности опознать. Он видел, как «мусорные люди»
