Никакого ответа. Он никогда не получал ответа на свои вопросы.
— Где она? — спросил он снова. — Где мама, Ливия?
Никакого ответа.
Йоаким задумался, потом медленно проговорил:
— Что мама делала на дамбе? Зачем она туда пошла?
— Она хотела узнать….
— Что узнать?
— Правду.
— Правду? От кого?
Ливия промолчала.
— Где сейчас мама? — спросил он.
— Рядом.
— Она в доме?
Ливия молчала, но Йоаким чувствовал, что Катрин нет в доме. Она держалась в отдалении.
— Ты можешь с ней поговорить, Ливия? — спросил он. — Мама тебя слышит?
— Она смотрит.
— Она нас видит?
— Может быть.
Йоаким затаил дыхание. Ум его метался в поисках правильного вопроса.
— Что ты сейчас видишь, Ливия? — сказал он.
— Там кто-то есть на берегу… У маяков.
— Это, наверно, мама. Она….
— Нет, — ответила Ливия. — Это Этель.
— Что?
— Это Этель.
Йоаким похолодел.
— Нет, не может быть, — прошептал он.
— Да.
— Нет, Ливия! — громко произнес он, почти крикнул.
— Этель хочет поговорить.
Йоаким не мог даже рукой шевельнуть от страха.
— Я не хочу с ней говорить. Не хочу… — выдохнул он.
— Она хочет.
— Нет.
Сердце бешено колотилось в груди Йоакима, во рту у него пересохло.
— Она не может быть здесь.
Ливия молчала.
— Этель в другом месте… Она не может быть здесь, — повторил Йоаким.
Ему хотелось сбежать, бежать как можно дальше от детской комнаты, но он продолжал сидеть на краю постели Ливии, скованный страхом. Но то и дело помимо воли посматривал на приоткрытую дверь.
В доме было тихо.
Ливия лежала неподвижно под одеялом, отвернувшись от Йоакима. В темноте слышно было ее легкое дыхание.
Наконец он нашел в себе силы встать и выйти в темный коридор.
Ночь была ясной. Луна выглянула из-за облаков и теперь заливала бледным светом двор. Но Йоаким боялся подойти к окну. Боялся увидеть там женщину с тощей фигурой и разъяренным лицом. Опустив глаза в пол, он прошел в прихожую, где обнаружил, что входная дверь открыта. Почему он всегда забывает ее запереть? С сегодняшнего дня это должно войти в привычку. Йоаким быстро запер дверь, стараясь не смотреть в окно. Вернувшись в спальню, он взял с подушки ночную сорочку Катрин и крепко к себе прижал.
В ту ночь Йоаким решил больше не расспрашивать Ливию об ее снах. Слишком боялся он услышать ответ, да и не стоило поощрять и без того богатое воображение дочери.
В пятницу утром он отвез детей в Марнэс и продолжил заниматься ремонтом на первом этаже. Но, работая, он вел себя очень странно. Передвигаясь по дому и двору, Йоаким разговаривал со своей покойной сестрой.
Выйдя в кухню, он крикнул:
— Этель, тебе нельзя оставаться здесь!
Со стороны это могло показаться смешным, но Йоакиму было не до смеха. Потому что он чувствовал в эту минуту только невыносимое одиночество. Затем он вышел во двор и, обращаясь к морю, сказал:
— Этель, прости… но тебя здесь не ждут.
В конце концов он прошел к коровнику, распахнул дверь и крикнул в темноту:
— Этель, уходи отсюда!
Ответа он не получил. Впрочем, Йоаким на это и не рассчитывал. Просто, проделав все это, он почувствовал себя лучше, словно так заставил Этель держаться от него и детей подальше.
В субботу их навестили Лиза и Микаэль Хесслин, с которыми они жили по соседству в Стокгольме. Лиза и Микаэль предупредили заранее, что заедут на хутор по пути из Дании. Йоаким обрадовался. Ему с Катрин всегда нравились дружелюбные соседи.
— Йоаким, — обратилась к нему Лиза после того, как, припарковав машину, она и Микаэль вошли в дом, — мы так давно хотели тебя навестить. Ты выглядишь таким уставшим!
Она крепко его обняла.
— Да, это так, — сказал Йоаким, обнимая ее в ответ.
— Тебе нужно больше спать.
Йоаким только кивнул. Микаэль по-приятельски похлопал его по плечу и пошел разглядывать дом.
— Ты, я вижу, продолжаешь ремонт, — сказал он. — Полы просто фантастические.
— Старинные. Пол мы не меняли, — объяснил Йоаким. — Только отшлифовали и покрыли лаком.
— А какие обои! Вы знаете в них толк.
— Спасибо.
— Все комнаты будут светлыми?
— На первом этаже — да.
— Красиво, — заметил Микаэль. — Светло и уютно.
Впервые Йоаким ощутил гордость за свой новый дом. То, что начала Катрин, он продолжает несмотря ни на что.
Лиза тоже оценила проделанную работу.
— Чудесно, — сказала она. И прибавила: — А вы все делали по фэн-шуй?
— Фэн-шуй? Не думаю, — ответил Йоаким. — Это важно?
— Конечно, особенно здесь, на берегу, где столько ветров. — Лиза огляделась по сторонам и прижала руку к груди: — Я чувствую очень сильные энергетические потоки на этом хуторе. Ничто не должно мешать их передвижению.
— Я подумаю над этим, — кивнул Йоаким.
— Я знаю хорошего консультанта по фэн-шуй. Она помогала нам обставить дачу на Готланде. Дать тебе номер?
Йоаким снова кивнул, представляя, как бы прыснула Катрин, услышав все это. Она всегда подсмеивалась над причудами Лизы.
Они устроили замечательный ужин. Йоаким приготовил жареную камбалу, купленную в Марнэсе. Лиза и Микаэль привезли бутылку белого вина, и впервые за много лет Йоаким употреблял алкоголь. Вкус ему не понравился, но вино помогло расслабиться и некоторое время не думать о словах Ливии, сказанных ею во сне. Ливия тем вечером была бодрой и энергичной. Она рассказывала Лизе о воспитательницах в детском
