Долго сидела в машине, уставившись в одну точку. Шел дождь и ничего не было видно… но откуда дождь на крытой парковке. Она же крытая…
Значит, не дождь?
А ведь в моей жизни уже было нечто похожее. И когда ж я, наступая на грабли, каску надевать буду…
Советы у меня раздавать получается куда лучше… Даже чужое счастье устроить получилось. А вот сама… Думала — премия, а оказалось — отрезвляющий ледяной душ. Очнись, Идочка! Что ж… Спасибо и на этом. Судьбу надо благодарить за все…
Почему-то вспомнила первый курс.
Об этой истории не знал никто. Даже Василиса. Я — молодая и, как считала тогда, страшно умная. Раскованная, прекрасная, красивая. Он старше. И… любовь, чтоб ее. Я ничего не видела вокруг — ни мира, ни людей, не себя. А потом… Потом ко мне пришла его жена с требованием прекратить преследования уважаемого человека.
— У вас же еще впереди, милочка, — сказала.
Помню ее лицо, голос, интонации — как будто это было вчера. Не зло, не агрессивно. Скорее — снисходительно-привычно. Очередные шалости супруга. Влажная уборка дома по четвергам…
— На чужом несчастье счастья не построить, поймите.
Это было жутко. Но я очнулась. И потом… никого не подпускала. Потому что секс — это одно. Лес знаю — волков не боюсь. Эдакая продвинутая Красная Шапочка…
А сейчас… сейчас Красной Шапочке хотелось выть. Волком выть!
— Ида Викторовна, — в окно негромко постучали.
Я даже не вздрогнула. Вот что стресс делает… а ведь днем еще тряслась.
— Ида Викторовна… с вами все в порядке?
— Со мной? Все. В порядке. А в чем дело?
— Кирилл Андреевич распорядился отвезти вас в гостиницу и передать, что задерживается.
— Я не поеду.
Охранники или личные помощники (кто там полагается советнику президента по делам Дальнего востока?) переглянулись. Видимо, мысль о том, что кто-то может не выполнять распоряжения босса, показалась им диковатой.
— Но… — начал один.
— Давайте я отвезу вас домой, — перебил его второй.
Я кивнула и отдала ключи. Машину бросать не хотелось. А за рулем я была просто опасна. Вышла, пересела на место пассажира.
Как глупо все. Почему нельзя было сказать правду? Сразу…
Почему?!
Я сидела на полу около двери. Как зашла — так и рухнула. Сил шевелиться не было. Ну что же ты, Идочка? Давай, уговори себя встать, пройти в дом, раздеться и лечь на кровать. Если уж страдать — то с комфортом…
Надо же… язвительная часть меня еще трепыхается. Ну, вот и славно. Значит, жива. Не все еще потеряно. И это пройдет. Хорошо, что знакомы мы с кобелем высокородным, в котором я заподозрила человека, всего ничего…
Что там еще положено говорить себе, пытаясь во всех ситуациях найти какой-то позитив и, вцепившись в него как в спасательный круг, жить дальше?
Куда-то ходить, о чем-то говорить. Улыбаться. Да к черту улыбаться — хотя бы дышать.
Нет, рассыпавшейся на осколки я себя не чувствовала. Мне было… никак. Словно меня и не существует вовсе. Так как-то…
Странно пусто…
Окруженная этой затягивающей пустотой, я вдруг потерялась. Как дети в лесу из старой сказки, когда все хлебные крошки склевали злые голодные птицы.
Больше всего хотелось зарыдать. Навзрыд, по-детски, размазывая слезы по щекам. Наверное, если бы я так смогла — стало бы легче. Но… слезы спрятались.
Жаль…
* * *Наверное, я задремала, потому что трель звонка восприняла, как будильник. Вскочила. Пошатнулась, схватилась за край стола, чтобы не упасть. Села обратно на кровать. Надо же… Голова как закружилась. Поморщилась, вспомнив жестокий, глупый сон…
Осознание, что все происходит на самом деле, нахлынуло липкой, холодной волной. Добро пожаловать в реальность, Ида Викторовна.
И все-таки я дошла до кровати. Видимо, даже в полубессознательном состоянии посчитав, что страдать на полу — явный перебор.
Звонок разрывался. Потом в дверь постучали. Сильно. Решительно. Требовательно. Я вздрогнула, и услышала голос Кирилла:
— Ида! С тобой все в порядке?!
Я скосила глаза на часы.
Два часа ночи. Нормально так. Бедные мои соседи.
— Ида. Я дверь выбью.
Громкое заявление. Нет, он, конечно, практически Бонд. И такое же брехло, как оказалось. Но… дверь у меня тоже ничего. И я… Ха! Чем я хуже девушки Бонда? Осьминожку на бедре набить, что ли?
На мгновение мелькнула мысль затаиться. И, найдя что-то, что может в моем доме сойти за попкорн, понаблюдать бой Давида с Голиафом: ценителя единоборств и бронированной двери. А что… места в первом ряду обеспечены. Но здравый смысл возобладал.
К сожалению…
С тяжелым вздохом распахнула дверь.
Кирилл, уже приготовившийся атаковать, покачнулся и чуть не свалился на меня.
Мда… этот герой дня еще и в смокинге. Какая прелесть. С корабля на бал. Торопился, должно быть. Летел на крыльях любви! Кобель высокородный…
— Ида, — проговорил он, с тревогой заглядывая в глаза. — Ты хорошо себя чувствуешь? Может, врача вызвать? Ты просто белая.
Он попытался взять меня за руку. Я отдернула ее.
— Это все из-за того, что я не заехал за тобой? — изумился он. — Странно, ты не показалась мне… такой.
Я молча наблюдала. Очень занятно.
Хорош. При карьере. Заботлив. Но чей-то жених. Чужой мужчина…
— Ида, ты же сама много работаешь. И должна понимать…
Услышав увещевательно-раздраженный тон, я покачала головой. И задала один-единственный вопрос, который меня интересовал:
— У тебя есть невеста?
Он на мгновение замер. Потом зло спросил:
— Откуда?
— Светские хроники не дремлют, — отозвалась я.
Мне показалось, или интонации в голосе у нас были одинако-недобрые? Нет, ну я, понятно, зла. А этот-то чем недоволен?!
— Какое это имеет отношение… — начал он возмущенно. Потом понял вдруг кому и что он говорит. Осекся. Вздохнул. Поднял вверх глаза.
Я улыбнулась. Еще чуть-чуть — и рассмеюсь.
— Ида…
Прозвучало беспомощно. Я поморщилась. Бонд не должен так себя вести.
— Да или нет?
Спросила, зная ответ и ни на что не надеясь. Даже на ложь.
— Да! — закричал он.
Потом схватил меня за руки.
— Ида! Я не могу объяснить. Я, правда, не могу. Пожалуйста…
Я не вырывалась. Даже не пыталась дать пощечину. Просто сказала, не отрывая глаз:
— Уходи.
Он на мгновение замер, словно надеясь, что ослышался. Покачнулся. Выпрямился. И ушел.
Не закрывая дверь, долго вслушивалась в звук затихающих шагов.
На Москву обрушился проливной дождь. Стеной.
Хорошо!
Жаль, смокинг промокнет. Хотя… что это я? Нееееет! Не промокнет. Его охранник встретит, зонтик раскроет над боссом и проводит в лимузин. А там — раскосая невеста, шампанское.
Так. Где-то у меня был коньяк…
Глава шестая. Йохохо. И бутылка рому!!!
Решили с подругой пострадать. Проржали весь вечер…
Утром все так же шел дождь. Если бы я была натурой романтической и вообще, личностью сложной душевной организации, то непременно бы, широко распахнув глаза, полные печали, с тяжелым вздохом бы произнесла:
— О, небо! И ты оплакиваешь мою любовь…
Но нет. Я, как вы уже успели, наверное, догадаться, не такая.
Так что… это жизнь, детка! Все, что могу себе сказать. Все,
