– Но это же больничная еда! Вы сами говорили, что терпеть ее не можете.
– Да, я ее терпеть не могу, но времени куда-то ходить у меня нет.
– Оставить на стойке? – спросила Ханна, держа завернутый в пленку сэндвич.
– Да, спасибо. И еще кофе – сливки и два сахара. И «Сникерс». «Сникерсы» остались?
Лео, наскоро щелкавший на свой мобильный татуировку с Медузой, изогнул бровь.
– В «Сникерсах» масса калорий, док.
– А мне всю ночь работать! Вскрытие – тяжелый физический труд, особенно когда применяешь пилу.
– А вам, детективы? – спросила пухлощекая женщина. – Что-нибудь будете?
Мэддокс поколебался, глядя на тележку:
– Да, с индейкой и салями, пожалуйста.
Продавщица подала ему завернутый сэндвич.
– За счет заведения, – весело сказала она. – Все равно выбрасывать. Детектив Лео?
– Ничего, – быстро ответил Лео, слегка позеленев лицом. Сунув телефон в карман и не сразу попав, он обошел тележку, направляясь к выходу. – Я дойду до кафетерия.
Автоматические двери с шипением разъехались, выпустив из морга Мэддокса и Лео.
– Как, блин, она может там есть? – не сдержался старый коп.
– Сообщи, когда что-нибудь выяснишь по татуировке, – сказал Мэддокс, сворачивая к пожарному выходу. В голом подвальном коридоре-кишке мигали перегоравшие лампы. Чрево больницы урчало от гула кондиционеров и гудения силовых установок.
– Ты куда? – удивился Лео.
– На лестницу. Нужно выпустить пса на прогулку. Базьяку позвоню с парковки.
– У тебя собака в машине?!
Мэддокс, не отвечая, толкнул дверь пожарного выхода и взбежал по лестнице, перемахивая через две ступеньки. Ему нужно было размять затекшие мышцы и прогнать из легких засевший там навязчивый запах морга. Вывалившись на улицу, он полной грудью вдохнул морозный воздух. Мокрый снег прекратился, и Мэддокс, шагая к «Шевроле Импала», упивался чистым кислородом.
Пискнув пультом, он открыл дверь и заглянул в салон. Джек-О приподнял маленькую голову с заметной проседью.
– Привет, старина. – Мэддокс дотянулся и погладил пса. – Иди сюда. Давай-ка на прогулку. – Он пристегнул к ошейнику поводок, взял пса на руки и опустил в чистый размякший снег, покрывавший асфальт.
Пес неловко поковылял на трех лапах и помочился на переднее левое колесо.
– Видишь? – фыркнул смехом Мэддокс. – Теперь даже лапу задирать не надо. Во всем есть своя светлая сторона.
Он вынул телефон и позвонил начальнику, идя за Джеком-О, тянувшим его по парковке в маленькую нюхательную экспедицию.
– Базьяк, это Мэддокс. Похоже, у нас серийный убийца. – Он быстро обрисовал зловещее сходство следов на теле утопленницы и «кладбищенской девушки», о которой кричали газеты.
Базьяк долго молчал. Мэддокс рассеянно разглядывал окна больницы. За одним мигала огоньками наряженная елка.
– А распятие на лбу вырезано? – спросил наконец Базьяк.
– Визуально определить невозможно – лицо сильно объедено морскими рачками, но исключать нельзя. Рентген скажет больше.
Базьяк велел в любое время суток сообщать ему о новых находках, он пообещал получить разрешение на создание следственной группы и выделить помещение под оперативный штаб расследования.
По окончании разговора Мэддокс впервые за очень долгое время почувствовал прилив энергии. Он взглянул на часы и подхватил пса, ощущая ладонями тугие бока. Вернувшись к «Шевроле», Мэддокс расстелил на пассажирском сиденье запасную куртку и положил туда Джека-О. Уже опустились сумерки, и заметно похолодало. Мэддокс нашел бутылку воды и наполнил миску, которую утром бросил в машину. Развернув сэндвич с индейкой и салями, он за больничный счет принялся кормить с руки пса, отламывая кусочки и отправляя их в маленькую пасть. Изо рта у Джека-О пахло, но шельмец явно умирал с голоду.
– Ну что скажешь, а? – сказал Мэддокс трехлапому джек-расселу в сотый раз, будто ожидая, что псу надоест, и он ответит. – Надо было назвать тебя Джон Дог, как Джон Доу, вот что!
Пес рыгнул.
– Ну ладно. Теперь тебе получше? Задашь храпака? – Мэддокс поглаживал пса по голове, и черт побери, если маленький смешной хвост не барабанил при этом по сиденью. Мэддокс улыбнулся – он впервые увидел, как Джек-О виляет хвостом, и неожиданно для себя растрогался. Он не собирался брать собаку, но однажды ночью их с Джеком-О пути пересеклись, и видеть, как после всех мытарств Джек-О виляет хвостом, было замечательно. Может, быть человеком и означает изменить к лучшему чью-то жизнь?
Он запер джек-рассела в машине, опустив стекла на полсантиметра. Времени еще хватит подняться в кафетерий, о котором говорил Лео, и найти что-нибудь получше черствого сэндвича.
Подкрепившись остатками индейки, Мэддокс с новыми силами зашагал ко входу в больницу. Первый день на новом месте, а ему уже досталось громкое дело – может, даже серийный убийца. Правда, к расследованию прилагался медиафейерверк… По опыту Мэддокс знал, что на таких делах можно сделать карьеру или же крупно погореть. Но этого он не допустит. Интуиция подсказывала, что он правильно сделал, переехав в Викторию.
Все обязательно наладится – и с Джинни, и с остальным.
Идя по больничному коридору, он набрал дочь, но у нее включился автоответчик.
– Привет, малышка, я только звоню узнать, как у тебя прошел день. Прости за утро. Мне досталось не дело, а конфетка – весьма перспективное. Скоро праздники, давай поговорим о планах на Рождество. Позвони мне, ладно?
╬Глава 15
Проехав по синему железному мосту, Энджи и Хольгерсен свернули в стремительно застраивавшийся портовый район.
Шел седьмой час вечера – они уже шестнадцать часов работали как проклятые, подкрепляясь кофе и всякой дрянью. Энджи почти не спала с четверга, поэтому голова казалась странно легкой и гудящей. Она сбросила скорость, подъезжая к автобусной остановке, где, по показаниям водителя автобуса, сошла Грейси Мэри Драммонд, торопясь на ночную смену в пекарне «Синий барсук».
Энджи с Хольгерсеном уже смотались в автобусный парк, переговорили с директором, узнали, кто вчера работал на маршруте, и нагрянули к нему домой. Гарри Воэн, водитель с большим стажем, всячески старался помочь, но никак не мог прийти в себя от потрясения. Притормаживая рядом с остановкой, Энджи обдумывала его слова: «Грейси была славная девочка – всегда приветливая,
