Она довольно долго простояла под дождем у «Импалы», и Мэддокс наконец показался на пороге клуба. Энджи успела порядком вымокнуть, когда он открыл машину, но уселась молча. Он завел мотор и включил печку, а сам вывел свою дворняжку на коротенький променад. Вернувшись, он не торопясь налил псу воды в миску из бутылки, которую отыскал в багажнике.
– Что ты узнал от «мисс Швеции»? – требовательно спросила Энджи, когда Мэддокс сел за руль.
– По нулям. А ты от этого Джимми Коннорса?
Энджи, стиснув зубы, отвернулась к окну. Мэддокс выехал на дорогу.
– Джон Джекс – член клуба, как мы и подозревали. Его тренирует Серж Радикофф. Узнав, что я коп, он сразу замолчал. Поговорим с Риком Батлером – узнаем больше.
Вместо того чтобы ехать в отделение, Мэддокс свернул налево, одновременно шаря на заднем сиденье и не отводя взгляда от мокрой дороги.
– Куда мы едем? – не выдержала Энджи.
– Можешь достать плед?
– Что?
– Плед, за моим креслом. Накрой Джека-О. Холодно, а у него шерсть выбрита. После второй операции у него, по-моему, иммунитет ни к черту.
Энджи нахмурилась, но дотянулась и взяла плед. Когда она накрывала им собаку, Джек-О зарычал и щелкнул зубами. Энджи отдернула руку.
– Вот зараза, чуть не тяпнул!
Губы Мэддокса изогнулись в сдерживаемой улыбке.
– Что смешного?
– Наверное, чувствует, что ты его недолюбливаешь.
– Ну и недолюбливаю, что с того? А что там любить?
Мэддокс искоса взглянул на нее.
– Нет уж, ответь, почему тебе нравится эта собачонка? – разошлась Энджи.
– Хочешь правду?
– Только правду!
– Потому что с ним мне легче на душе. Будто от меня все же что-то зависит. – Он пожал плечами, снова свернул за угол, остановился на светофоре и повернул голову к Энджи: – На этой работе такое ощущение возникает не всегда.
«Я сажаю негодяев, я хорошо умею это делать, папа. Чертовски хорошо. Благодаря мне мир становится лучше.
– Неужели?
– Да! Иногда…»
Мысли Энджи перескочили на Тиффи, которую не удалось спасти, на Хаша, который скончался по ее вине, а теперь без него пусто и плохо. Энджи думала о полных муки и горького укора глазах Лорны Драммонд, которая не удержалась на ногах от страшной новости, а опустилась на пол, скуля, как животное. Все это вдруг разом навалилось на Энджи, и ей стало трудно дышать.
– Куда мы едем-то? – уже тише повторила она.
– Надо отвезти Джека-О. Базьяк разорился на пиццу к вечернему брифингу, а я наконец нашел барбосу няньку: старик из гавани согласился за ним присмотреть, хотя бы пока этом в расследовании что-то не прояснится.
– Почему из гавани?
– А я живу в Западной бухте на старой яхте. Пытаюсь ее ремонтировать, но одно починишь – другое ломается. Надеюсь, когда потеплеет, удастся что-то наладить.
– Ты еще и моряк?
Мэддокс коротко засмеялся:
– Мы с супругой мечтали обзавестись к пенсии собственной яхтой, когда Джинн вырастет и будет жить отдельно. Плавать вдоль побережья, бросать якорь в живописных маленьких бухточках. Устраивать гонки на каяках, ловить рыбу… – Несколько кварталов он молчал. – А потом мой брак развалился. Эта работа и семья практически несовместимы.
Любопытство в Энджи пересилило такт.
– Вы разошлись?
– Как раз сейчас переживаем весьма болезненный развод. Может, поэтому-то я и привязался к Джеку-О – собака тебя не бросит… – Он снова замолчал. Энджи показалось, что она только что нечаянно увидела очень личную и закрытую сторону этого человека. Она не хотела знать больше, не хотела того, что смутно начинала чувствовать, но не удержалась от вопроса:
– Тогда зачем ты носишь обручальное кольцо?
– Ради Джинн. Надел в воскресенье перед встречей с ней в знак твердого намерения сохранить семью. Джинни винит меня в том, что мама нашла себе другого… – Мэддокс невесело усмехнулся. – Наверное, я просто находка для психотерапевта со своей склонностью спасать окончательно развалившееся: то старую шхуну, то прежнюю мечту о жизни на пенсии, то семью, которой давно уже нет…
Сердце гулко стучало в груди Энджи – значит, он не снимал кольцо, чтобы подцепить ее в клубе; наоборот, ненадолго надел ради спокойствия своего ребенка, но человека тут же сдернули на место происшествия и втравили в это расследование.
– Надо было все же ехать двумя машинами, – решительно сказала она. – Я бы уже вернулась в управление, пока ты возишься со своей дворняжкой…
╬Глава 29
Когда Мэддокс свернул на шоссе, ведущее в гавань, впереди вдруг показалась лечебница «Маунт Сент-Агнес». Энджи, встрепенувшись, глянула на часы. Секунду она боролась с собой, но, когда они с Мэддоксом проезжали мимо ворот, сказала:
– Подожди! Сверни сюда… Пожалуйста.
Мэддокс взглянул на нее и сбросил скорость «Импалы» у входа в лечебницу, обнесенную высокой стеной с большими коваными воротами.
– Зачем?
– Я обещала… кое-кого сегодня навестить. Мне нужно полчаса, не больше. Ты пока можешь отвезти собаку. Заедешь за мной на обратном пути.
Мэддокс снова взглянул на нее и медленно въехал на территорию лечебницы, затормозив у широкого крыльца. Энджи вдруг охватили сомнения. Она яростно потерла колено. Она очень любила мать, но немного боялась увидеть, во что превратилась Мириам, и опасалась, что у нее самой тоже появились симптомы этого заболевания. Может статься, и на ее горизонте не в столь отдаленном будущем замаячит это бетонное здание за высокой каменной стеной с железными воротами и санитары в белых халатах.
– А кто у тебя здесь? – спросил Мэддокс, так пристально глядя на Энджи, что она почувствовала себя голой.
– Это личное, – отрезала она и взялась за ручку двери. – Буду через полчаса.
– Не торопись, если нужно.
– Успею. – Хлопнув дверью, Энджи, не оглядываясь, взбежала по лестнице к двойным дверям.
Медсестра провела ее в просторное помещение, где столы и стулья были составлены группами. Одни пациенты ерзали на месте и что-то бормотали, другие сидели неподвижно, совершенно уйдя в себя. У стены стоял санитар, наблюдая за подопечными.
