– Да пивка с ним попить хочу, кажется, интересный собутыльник получится. – Я посмотрел на непонимающее лицо парня и покачал головой. Точно у него от страха крыша поехала. Даже сарказма моего не понял.
– Я сейчас приведу его сюда, и ты повторишь ему то же самое, что рассказал мне. Назовешь прозвища всех подельников, если понадобится – укажешь на них пальцем. Понял?
– Меня убьют люди Жука, – застонал он. – Или повесят безопасники. А жену выгонят, она там не выживет. Слушай, ну давай решим вопрос, никто же ничего не знает. Сколько ты хочешь, скажи? Я найду, я коплю, у меня есть сбережения.
Я на миг даже опешил. Эта морда реально пытается купить меня, что ли? От накатившей ярости перед глазами заплясали красные пятна.
– То есть ты предлагаешь никому ничего не говорить, взять за это спораны и отправиться обратно в палату, долечиваться, да?
– Ну да! – радостно закивал он.
– И отправить в петлю девчонку, которая ни в чем не виновата и ничего не знает. Шито-крыто. Да? Никто ничего не узнает, ты продолжишь дела свои с Жуком мутить, возможно, периодически отстегивать мне что-то за молчание, так?
Идея постоянной абонентской платы за мое молчание администратору не очень понравилась, но он сейчас готов был согласиться на что угодно, лишь бы его привычный, маленький мирок не рассыпался в прах, открыв суровую действительность, в которой есть место виселице и монстрам на стандартных кластерах.
– Ну и мразь же ты, – с искренним непониманием, как можно быть такой сволочью, процедил я.
– Эй, Кэп, ты чего? Я правда могу заплатить, я прямо сейчас…
– Заткнись. Хрен тебе по всей морде, ублюдок. Жизнь Сандры за твою – слишком неравный размен.
Я наклонился над столом и взял с него ключ с биркой, на которой был номер моей палаты. Похоже, он забрал ключ у Сандры, когда знахарку уводили из больницы. Хорошо.
– А теперь встал и пошел, – сказал я.
– Куда?
– В палату, где я лежал. Посидишь там, пока я не приведу безопасность.
Молодчик посмотрел на меня как-то странно, будто на опасного психа, но перечить не решился, поднялся на ноги и двинулся к двери, из которой я только что вышел. Я, стараясь особо не напрягать сломанную ногу, пошел следом.
Когда парень вошел в палату, я закрыл дверь на ключ и спрятал его к себе в карман. Потом вернулся к стойке, убедился, что там нет дубликатов, поднял с пола костыли и похромал к выходу из больницы. Оставалось надеяться, что этот мудила не наврал мне по поводу дороги и что никто не обратит внимания на мой откровенно идиотский внешний вид – больничная пижама, гипс на ноге, костыли.
Если все получится как надо, то уже вечером Сандра будет на свободе. А может быть, и раньше, если жители Улья предпочитают не утруждать себя бумажной волокитой. Только вот я никак не мог понять в принципе, что меня вообще заставило подняться с кровати и вмешаться в судьбу этой девчонки, которая мне не родственница и даже не подруга?
Неужели приступ жажды социальной справедливости? Да вряд ли, я никогда особо за нее не радел. А может быть, просто не выдержал, когда понял, что жерновами правосудия вот-вот будет перемолот, в общем-то, невинный человек, которому и так в жизни не повезло? Да черт его знает. Я не герой и никогда им себя не считал. Я – обычный мент и просто делаю свою работу. Так же как делал ее на Земле. Несмотря на все свое разгильдяйство, я все же в ментовку не за легкими деньгами пошел – где-где, а там их не так много водится, особенно в оперативном отделе. Да и денег мне в жизни хватало, я мог себе позволить заниматься любым делом, не думая о том, что завтра буду есть на завтрак. Я с детства гордился тем, что мой отец – милиционер и ловит бандитов. Вопросов, кем стану я, не возникало в принципе. Да, спору нет, благодаря осознанию того, что батя всегда отмажет, временами я переходил рамки, но оборотнем в погонах не был никогда. Иначе пошел бы в экономическую безопасность, а не туда, где каждый день могут башку прострелить или нож в печень воткнуть. Наверное, я любил свою работу. И пусть сейчас у меня в кармане нет ни ксивы, ни пистолета, сам я здесь – никто и звать меня никак, но допустить такого беспредела я не мог. По крайней мере, я себе объяснил это именно так.
Или просто девчонка стала для меня что-то значить?
Погрузившись в эти мысли, я двигался дальше, не замечая ничего вокруг. Обогнул общежитие, свернул и отправился в указанном направлении, изо всех сил спеша, надеясь успеть, пока кто-нибудь не выпустит парня из заточения. Все же он единственный, кто может оправдать Сандру, без него все, что я скажу, – не более чем слова. Очень даже малозначимые.
Поток мыслей был прерван, когда дорогу мне перегородили трое. Еще один, судя по одежде являющийся четвертым в этой компании, сидел за рулем «Лендкрузера» черного цвета, прошедшего значительную переделку под местные реалии. И вроде бы стоят люди и стоят, но что-то меня напрягло, то ли выражение ожидания на лицах, то ли что-то другое.
На секунду мне даже подумалось, что стоит свернуть и поискать другую дорогу к местной «управе», в крайнем случае – спросить у кого-нибудь, но мужики разошлись в стороны уступая мне дорогу. Посетовав на не к месту разыгравшуюся паранойю, я двинулся дальше.
Но стоило мне оказаться между ними, как меня грубо схватили за руки и потащили в сторону машины. Костыли упали на асфальт, негромко звякнув, я попытался закричать, но чья-то пахнущая порохом и машинным маслом ладонь зажала мне рот. Работали парни профессионально, не прошло и минуты, как мои руки оказались связаны за спиной чем-то жестким. В рот пихнули кляп из какой-то тряпки, а потом погрузили в показавшийся мне нестерпимо тесным багажник «крузака», явно переделанный под перевозку людей, обшитый металлом и отделенный от салона.
Только сейчас до меня дошло, что я даже не подумал отобрать у парня телефон перед тем, как запереть его в палате. А ведь связь здесь работала, Сандра пару раз показывала фоточки на своем айфончике, с кем-то разговаривала… А это я не мог сходить и купить зарядку, вот и валялась моя «десятка» в тумбочке. Вот и забыл совсем про мобильники. Кретин. Шерлок Холмс доморощенный. И поделом мне, что теперь я еду куда-то в багажнике джипа, подпрыгивая и ударяясь головой и
