Эвсевения кивнула.
— Понимаю. Но это потребует немало золота, господин.
Император махнул рукой.
— В ближайшее время Фургонщики получат свои стада, а часть скота попадет к Дирниху, увеличивая его богатство. Я подозреваю, что этими животными или золотом, полученным от их продажи, он заплатит нам за оружие, железо и помощь наших наемных чаарданов. Верданно тоже получат больше животных, чем их вновь обретенная родина сможет прокормить, особенно если весны и лета будут оставаться настолько же жаркими, как и последнее.
— Непросто будет объяснить миру, каким образом мы считаем верданно бунтовщиками — и одновременно возвращаем им их скот.
— Меекхан не ворует скот и не грабит людей, даже если те злоупотребили его гостеприимством и заплатили неблагодарностью за хлеб, который у нас ели.
Гентрелл и Эвсевения глядели на Крегана-бер-Арленса, пытаясь прочесть по его лицу, в какой именно момент совещание превратилось в дружескую беседу с шуточками. Наконец император послал им кислую ухмылку.
— Вас я не обману, верно? Но такую фразу я уже приказал вписать нашим историкам и ученым в хроники Империи. Мы честная и гордая страна, болезненно задетая предательством верданно, но мы не воруем у бывших союзников. Через некоторое время, если они оправдают возложенные на них надежды и правда станут реальной угрозой для кочевников, мы выкажем понимание их желаниям вернуть отчизну и тогда простим их, восславим их отвагу и отчаянность. В хрониках все окажется чередой недоразумений и плохо истолкованными намерениями.
Они все еще молча смотрели на него, ожидая настоящего объяснения. Он вздохнул.
— Если бы мы конфисковали их стада, то эти полмиллиона голов скота разрушили бы рынок в северо-восточных провинциях. Мой камерарий утверждает, что он сам инвестировал миллион четыреста тысяч оргов в несколько десятков тамошних торговых компаний, которые занимаются доставкой армии и городам говядины. Это должно было оказаться верным делом, поскольку вот уже пятый год подряд у нас горячие весны, сухие лета и не слишком-то обильные дожди осенью. Мы надеялись, что цена на скотину в этом году подскочит на одну шестую, с десяти — десяти с половиной до двенадцати — двенадцати с половиной орга за голову. — Император приподнял брови в знакомой насмешливой гримасе. — Не смотрите так на меня. Управление Империей не слишком-то отличается от управления крестьянским хозяйством. Я должен знать такие вещи, особенно если идет речь о почти полутора миллионах из моей приватной казны. Знаете, зависимость между ценой на товары и их доступностью и всякое такое. Если на рынок внезапно попал бы скот Фургонщиков, цена в северных провинциях упала бы до семи — семи с половиной оргов за голову. Мы бы потеряли немало золота, часть наших купцов пошла бы просить милостыню под храмами, а верданно и Дирних не получили бы ни монеты на войну с се-кохландийцами. И только крестьяне да городская беднота смогли бы позволить себе чуть чаще бросать в котел мясо. Это было бы неплохое решение, но — для спокойных времен. А скот Фургонщиков все равно в конце концов попадет к нам, но медленно, маленькими партиями, не подрывая цены в стране.
В его взгляде снова появилось то спокойствие, от которого холодела в жилах кровь.
— Мне что, прочитать вам лекцию о разницей между написанным в книгах и управлением Империей? Мы официально отдаем верданно скот, потому что не желаем иметь с ними ничего общего, а еще потому, что мы не похитители коров. Это честно и благородно. И такова истина хроник, которые мы напишем. Если это станет для проклятых кочевников причиной для нападения, то милости просим. Без Йавенира как вождя и с половиной сил, которые у них были еще в прошлом году?! Да сколько угодно! Император фыркнул, подошел к барельефу и решительным движением хлестнул по каменной равнине тростью, словно наносил первый удар в чаемой войне.
— Да. Я считаюсь с тем, что не все пойдет, как мы задумали. Что се-кохландийцы решат, что для них нет иного выхода, чем война. Что новым Отцом Войны станет кто-то, кто захочет подняться вровень с Йавениром. А потому я предпочел бы войну сейчас, когда большая часть нашей кавалерии все еще стоит на востоке, чаарданы точат сабли, а у наших новых соседей нет другого выхода, как только встать на бой и сражаться насмерть. Потому что ни Совиненн Дирних, ни Аменев Красный, ни верданно не могут рассчитывать на милость се-кохландийцев. И я хочу вести эту войну к востоку от Амерты, а не на наших землях. Но я бы предпочел другой путь, с несколькими странами, держащими друг друга за глотку, и с нами как гарантом мира. Потому, в свою очередь, я хочу знать о смерти Йавенира и об имени его наследника раньше, чем об этом узнают вожди кочевников. Я позволяю Псарне тратить немало денег на соответствующих магов, а потому лучше бы им не подвести.
Гентрелл радовался, что император не смотрит в его сторону, и невольно вспомнил, что точно так же выглядели советы после Ржавой Осени. Креган-бер-Арленс говорил, порой длинно и подробно, но всегда четко выражая свою волю. А те, кто слушал невнимательно, порой теряли положение и привилегии, а иной раз и жизнь.
У Суки тоже была хорошая память, потому что она лишь склонилась еще ниже — кажется, ниже, чем когда здоровалась.
— Понимаю, ваше величество.
— А если уж мы о войне на востоке…
Крыса почти скорчился, когда тяжелый взгляд императора остановился на нем. Словно на грудь наехала груженная камнями телега.
— Мой лучший командир кавалерии, генерал Генно Ласкольник — ты ведь слышал о нем, верно? Нет, не отвечай. Несколько лет назад я позволил ему поразвлечься в игры Крысиной Норы — кстати, именно ему в голову пришла идея послать верданно через горы. Безумец или гений. Можешь рассказать мне, где
