— Колесо?
— Именно. Веса в ней было, на глазок, фунтов шестьдесят, голая, только на локтях и коленях — кожаные накладки, протертые почти насквозь от постоянного ползанья по туннелям. Провела под землей общим счетом три года, шесть месяцев и восемнадцать дней. Судя по дате на ее ошейнике, потому что владельцы рудника выбивали на металле информацию о дне, когда приставили раба к работе. Была единственной, у кого нашлось достаточно сил, чтобы выползти из закрытого туннеля. Потом пыталась вызвать других… но больше никто из них не вышел.
Кайлеан взглянула ему в глаза.
— Это ты сошел в туннели, правда?
— Я. Нашел только гору костей в конце главного туннеля — и ее. И вытянул ее, как последний дурак, не думая ни о чем, понимаешь? К счастью, солнце уже зашло, но и так ее почти ослепил вечерний свет в небе.
— Отчего вы назвали ее Колесом?
— Потому что она не помнила собственного имени, а это было первое слово, которое она произнесла, и целый месяц не говорила ничего другого. Мы кормили ее, следили, чтобы она не ослепла от солнца: повезло, что у меня в отряде был медик. А вот когда она наконец начала говорить, то, казалось, не остановится уже никогда. Болтала три дня кряду. О руднике, о стражницах, о туннелях, крысах… Порой плакала, порой кричала. А порой появлялась и такая, которую ты недавно видела.
— И что мне тогда делать? Мне или кому другому из чаардана?
— Найди ей какую-то работу. Попроси, чтобы привела кого-нибудь или чтобы нечто проверила. Пойдет, потому что она — хорошая девушка. Не провоцируй ее, не ищи ссоры. Тот мужчина, которому она перегрызла глотку, был одним из наших. Некогда раб, как и она. Если бы другие девушки не сказали, что он любил лезть к молодухам и что попытался ее изнасиловать, Колесу не выйти бы из этой истории живой и здоровой. Но если кто-то причинит вред кому-то из отряда прославленного генерала Ласкольника, которого одни боги знают что привело сюда…
Он сделал паузу, а Кайлеан почти рассмеялась ему в лицо.
— Это ты зря. Кха-дар говорит — мы идем. Он вождь-отец, ему нет нужды говорить нам обо всем, правда?
— Правда, — ответил он улыбкой в стиле «что ж, не получилось, но всегда стоит попытаться». — Как оно в армии и бывает.
— Именно. Четверть часа, пожалуй, уже прошла?
Люка-вер-Клитус пожал плечами, послал ей еще одну понимающую ухмылку и вдруг рявкнул во всю глотку:
— Выдвигаемся! Глаза завязать! Лошадников — на лошадей, люди — пехом!
Ха. Это было почти забавно. Завязывая глаза и вскакивая на коня, Кайлеан думала о девушке, которая провела целые годы, роя туннели в жилах золотоносной руды, и о седовласом мужчине, что спустился в шахту и нашел кучу детских костей. Ласкольник приказал проверить, какие люди создают армию рабов.
Именно такие. Соски Лааль, именно такие!
* * *Едва они выехали из густого леса, им позволили снять повязки. Бойцы чаардана смогли осмотреться. Лагерь невольничьей армии был велик. Они видели его с вершины одного из многочисленных взгорий, но Кайлеан могла оценить его размеры только приблизительно, поскольку он состоял из полутора десятков огромных, огражденных валами кругов, что раскинулись на вершинах ближайших возвышенностей, и боги знают сколько еще палаток, шалашей и примитивных халуп стояли ниже. Каждый круг выглядел как укрепленное селение с собственным предместьем.
Оставалось непонятно, спланировали это или же все выросло, как дикий куст, по мере того как на взгорья приходили все новые отряды бунтовщиков. Холмы тут были довольно высокими, удобными для обороны, но наверняка не могли вместить всех рабов — а сколько их, собственно? Сто тысяч? Сто пятьдесят? Она не сумела бы этого прикинуть, поскольку их проводники вели чаардан так, чтобы обойти самые большие группки людей. Якобы для безопасности своих «гостей»: любой, кто не имел на шее следов от рабского ошейника, мог кончить с ножом в спине. Кайлеан не дала себя обмануть. Судя по лицу Ласкольника — он тоже, хотя следовало признать, что и протестовал он не слишком. Похоже, даже имя прославленного победителя кочевников не помогало тут в обретении доверия. Ну, для того командира и сопровождали она, Йанне, Лея и Дагена. Кайлеан начинала подозревать, что генерал взял их не только ради безопасности.
Впрочем, когда их ввели в самый большой лагерь, она сумела осмотреться. Здешний лес был пореже, чем тот, сквозь который они продирались в последние часы, к тому же неплохо выкорчеванный. В притворно хаотичном скопище палаток и шалашей Кайлеан замечала проложенные, намеченные деревом тропы, выкопанные колодцы, грядки, на которых росли какие-то корнеплоды и овощи, небольшие курятники с орущей птицей и даже ряды выгребных ям, причем, похоже, используемых с умом, поскольку Бердеф не нашел нигде вне их человеческой мочи и дерьма. Не то чтобы специально искал, но этот четвероногий негодник выкаблучивал порой такие номера. Она же заметила, что даже мусор здесь высыпали в специальные ямы. Всюду царил меекханский порядок и чистота — естественно, для укрытого в чащобе лагеря бунтовщиков.
Они проехали и мимо нескольких огражденных площадок, где молодые парни и девушки вместе тренировались с луками, пращами и дротиками. Начинало казаться, что армия бунтовщиков куда более управляема, чем имперские части.
Наконец они взошли к самому лагерю и въехали внутрь сквозь ворота — усиленные и увенчанные сторожевыми башенками. Вершину взгорья оголили и выровняли, создав что-то вроде большого военного плаца. Везде стояли палатки, пошитые из разной материи, но одинаковой величины, а проходы между ними были прямыми, словно древки копья. На глаз палаток было штук двести пятьдесят, что Кошкодур коротко описал так:
— У них тут целый, мать его, полк, — и сразу замолчал под укоризненным взглядом Ласкольника. Кха-дар не желал, чтобы его люди что-либо комментировали или о чем-либо разговаривали. По крайней мере сейчас.
Главная дорога сквозь лагерь привела их к самому большому шатру, который, казалось, сделали из кусков шелковых завес. Люка-вер-Клитус остановился перед входом и сказал, исчезая внутри:
— Останьтесь, вас пригласят.
Ласкольник, не ожидая разрешения, соскочил с коня, остальной чаардан — тоже. Приятно было расправить кости после нескольких часов езды шагом. К тому же здесь, на вершине, легкий ветерок холодил кожу, да и насекомых кружило, казалось, поменьше.
Кайлеан похлопала Торина по шее.
— Ты хорошо справился. Скоро отдохнешь.
Конь по-приятельски толкнул ее башкой, а
