— Не матерись!
Лейтенанту хотелось воскликнуть: “А сами то!”, но субординация в его крови. 55 % плазмы, 40 % форменных элементов и 5 % субординации. Внутренний голос Кирилл оставил он глубоко внутри, рядом с селезёнкой.
Глава 55
— Как ты его, а! — глаза Андрюхи сияют, он машет воображаемым мечом, поражает воображаемых драконов. Или воображаемых наркоманов. Дама такая психологу: “У моего сына есть воображаемый друг!” “Это вполне нормально” “Но он наркоман!” “Сын?” “Друг! У моего сына есть воображаемый наркоман!” Дракоман. Бее… —
Рраз, рраз!
— И готово. Юппи.
— Что?
— Сок такой раньше был, быстрорастворимый, мне отец рассказывал. Редкостная дрянь.
— При чём тут сок? Да ну тебя! — пацан решил надуться. Но гелия в воздухе мало.
Спросите, при чём тут, действительно сок? Да ни при чём. Просто он уже пятый раз поёт оду великому мне, победителю наркоманов. Хорошо, что бард, в силу правильного воспитания, придерживается оригинальной версии произошедшего. Наркоманы не плодятся как кролики; я повергаю, да, эпично, пафосно, втаптывая в чавкающую грязь, с расчёсанными белыми крыльями за спиной, нимбом над мАкушкой, одного представителя поганого племени. Я просил Андрея никому о стычке не говорить, он понятливо кивает, и — слава тебе, господи — не треплет языком налево, только направо. Блин, он же ко мне лицом.
Это для меня направо, для него выходит налево?
Валерий одобрил мои действия — утвердительный кивок, двойное похлопывание по плечу, рубленый комментарий. Слова комментария рублены мелко, неразборчиво. Не молоты. Ирина отреагировала непонятно.
На словах “хорошо, что ты вовремя среагировал”, на лице мина. Женщина испугалась, я так думаю — пуля чудом никого не задела.
— Михаил Александрович, я полагаю, что в сложившейся ситуации поступил правильно. И эффективно. Неожиданно эффективно, — я упрям, я напряжён.
— Да, Миш, твои действия были верными, — куратор стоит рядом с креслом, руки за спину, он смотрит на меня сверху вниз, — Но ты понимаешь, насколько они были рискованными?
— Что вы от меня хотите добиться этим разговором?
— Я хочу, чтобы ты не попадал в подобные ситуации. Всё, иди, — куратор не дал мне возможности ответить, лёгкими подёргиваниями кисти вынудил моё тело покинуть кабинет.
КАК я должен не попадать в такие ситуации? Он САМ меня отправил в это оцепление! Это было ЕГО решение, ну что за детский лепет! Мне надо было стоять на месте, позволить себя расстреливать? Вовлечь атакующего в непринуждённую светскую беседу, усыпить его внимание, продержаться до подхода полиции?
Как щекастый умудряется и хвалить, и ругать одновременно? Я молодец, первый среагировал. У народа в руках взведённые арбалеты, стрелять они не стали — не успели, перекрыт сектор обстрела, не были готовы стрелять по какому-никакому, но человеку?
Я дурак, ситуацию не контролирую, мечом владею плохо, воздействие соизмерять не способен. Ударил наотмашь, чуть выше, на стопу вперёд — и голова с плеч. Подними он для защиты руку — люди поднимают для защиты руки — и лишился бы руки. Урод, что на нас кинулся, охраняется государством. Я сердит, я праведного гнева полон. Пыхчу как опасающийся закипеть чайник. Логику куратора можно понять… я умный. Убить человека я не боюсь… или всё же боюсь? Не знаю, я…
Я не хочу убивать людей, но, если приспичит, я смогу.
Я ТАК думаю.
В столовой шумно.
Люди с подносами курсируют к раздаче и обратно, закидывают куски в горло фигурками тетриса, на скорость, чтобы не застревало, чтобы сгорало и оставляло на телесном счету виртуальные очки = жизненную энергию. Кто-то смакует, плавленым сыром растягивает удовольствие. Хохланд тягуче, с кончика ножа на кусочек свежевыпеченного хлеба.
Смакующих, меньше.
Торопливый мир. Люди боятся, что если удовольствие хорошенько растянуть, то оно лопнет?
Столовая штаб-квартиры похожа на “Вилку-Ложку”, для полного сходства не хватает только кассы и вывески. Серёга говорит, что наша столовая не репрезентативна. Местный шеф за дело питания радеет, с кем-то из руководства очень “Вась-Вась” — поэтому всё вкусно и разнообразно, тараканы не выходят из кухни, женщины на раздаче приветливо улыбаются. Нашу столовую не чураются посещать и высокие чины, это в некотором смысле местный тусовочный объект.
Я раньше удивлялся постоянному появлению новых лиц на вроде как режимном объекте, сейчас привык. Опять же, “режимный” и “закрытый” разные вещи.
Сегодня особенный день, сегодня нас посетит семья блондина.
Пацан поведал нам о званом обеде на прошлой неделе, два раза. Каждый день. От уведомлений он перешёл к просьбам принять участие… я и Ирина согласились. К просьбе показать пару магических трюков — мне показывать нечего, печаль, Ирина за, Валерий — с чего бы это? — тоже. Если бы Андрюха потребовал от нас явиться на приём “королевско-родительской” четы во фраках и цилиндрах — я бы, наверное, не удивился. Но он сдержался. Не потребовались даже красные плащи.
— Мам, пап, знакомьтесь! Это Кирилл, он наш инструктор. Он любит Ван Пилотс.
Это Ирина…
Даа… неклассическая новосибирская семья. Миниатюрная японка сорока лет, светло-серый брючный костюм. Сидит вполоборота, как-то по-особенному строго… собрано. Агрессивно-прямая спина, руки перед собой на столе, ладони друг на друга, локти прижаты к телу. Вытянутый подбородок, узкий разрез глаз… мягкая полуулыбка.
Кажется, что она вот-вот встанет со стула, совершит полупоклон и скажет: “Итадакимас! Позаботьтесь о моём сыне, пожалуйста”. Её имя Роза, мужа её имя Михаил. Как много Михаилов на четыре квадратных метра, впору начать сомневаться в собственной неповторимости.
Михаил-муж — обычный русский мужик. Лысый, объёмный, пивное брюшко; белая рубашка советского образца заправлена, брюки держатся на ремне, массивная бляха Harley-Davidson с закруглёнными крыльями. С ними младшая сестра Андрюхи, стеснительная девочка лет десяти. Синее платьице, косички; Агния терпеливо молчит, зыркает по сторонам любопытными глазищами.
— Нам Андрей сразу признался. Про татуировку. Я не поверил, выпороть его думал. Нет, вы не подумайте чего, — толстячок вскинул ладони в воздух, — Сам факт — не предупредил, непонятно на какие деньги, где; это ж кровь… вы знаете какая статистика по СПИДу? Это на всю жизнь…
— Пороть бы мы его не стали, — “японка”, с улыбкой ерошит волосы парня, — Но наказать бы стоило. И провериться, естественно, мало ли. Если к виску приставлен ствол, надо знать, кто и когда нажмёт курок.
Формальное знакомство, атмосфера за столом натянута. Атомы кислорода вцепились в выпавший из головы поварихи волос, перетягивают его словно канат. Склонив лица над тарелками, мы поглощаем стоящие на столе… на столах — мы сдвинули пару — яства. Жду топик-стартера, катаю по фарфору кусок котлеты. Поговорим о погоде? Как вы думаете, в Сан-Хосе идут дожди?
— Михаил, — текучий голос японки, вздрагиваю — Андрей
