Я невольно покраснела. Да, наши отношения со Штефаном перешли грань благопристойности, и Эмми об этом знала. Но, рассказав ей про это, я никогда не думала, что она так легко и просто откроет мою тайну совершенно постороннему инору. Постороннему для нее, не для меня. Да еще в таких гадких словах.
— Это все очень любопытно, — сказал Дитрих. — Но почему вы рассказываете это нам, а не в Сыске, если уж так уверены в случившемся?
— И расскажу, — агрессивно ответила Эмили. — Непременно расскажу, если вы не сделаете все, чтобы его вытащить из-под стражи. Вы же прекрасно понимаете, что он невиновен.
— И все же, инорита, повторю вопрос. Что вы хотите от нас?
— Как что? Вы его посадили, вам его и вытаскивать, — уверенно ответила Эмми. — А если вы этого не сделаете, вот тогда я и пойду в Сыск.
— Инорита, это называется шантаж, — заметил Дитрих. — Причем основанный на ложных обвинениях. Уверен, что сам Эггер непременно вспомнит, что Линда не взяла у него ключ.
Лицо Эмили некрасиво исказилось от ярости, но сдаваться она не собиралась.
— У нее была возможность получить ключ тем или иным путем, — заявила она. — Хоть украсть, хоть слепок сделать. Отказывалась она для вида. А на самом деле все было давным-давно спланировано. Да, заполучить книги по запретной магии и остаться вне подозрений — вот что ей было нужно. Думаете, это вам с рук сойдет?
— Эмили, вспомни, ты же сама нашла объявление про эту работу и заставила меня пойти, — попыталась я воззвать к ее разуму. — Я не знала раньше Дитриха, поэтому ничего с ним не могла спланировать.
— Чтобы подсунуть мне нужное объявление и внушить, что оно для тебя важно, много не надо, — отрезала Эмили. — Может, он стоял за стенкой и вовсю использовал на меня свой ментальный Дар. Вы меня не убедите, что это не так. Будете убеждать Сыск. Уж не знаю, с каким результатом.
Она зло усмехнулась. А я почему-то подумала, что прав был Дитрих, когда направил ее на театральные курсы. Там моей бывшей подруге самое место. Хоть он и утверждал, что она совсем не умеет притворяться, но, как выяснилось, это не так. Столько лет казаться милой, доброй и заботливой — это не каждому дано.
— Если все это было нами спланировано давным-давно, — задумчиво сказал Дитрих, — и мы такие злые и жестокие, что не остановились перед убийством одной и злостной клеветой на другого, то что мешает нам сейчас по-тихому влезть шантажистке в мозги или даже просто ее физически устранить? Как думаешь, Линда, что лучше?
Я удивленно на него посмотрела. Эмми же шарахнулась к двери, словно ее кипятком ошпарили, выскочила в коридор и уже оттуда с явным облегчением в голосе выпалила:
— Я сейчас пойду к нотариусу и оставлю распоряжение на случай своей смерти. Будьте уверены, это вам так не пройдет! Если Штефан не выйдет на свободу, Линда тоже будет сидеть!
Она вызывающе хлопнула дверью. Мы остались вдвоем с Дитрихом. На него я не смотрела. Дикость происшедшего просто не укладывалась у меня в голове. Я привыкла доверять Эмили, и, как оказалось, совершенно напрасно. Еще не так давно она твердила, что мое счастье для нее очень важно. Мое и Штефана.
— Мне кажется, Штефан твоей подруге намного дороже тебя, — заметил Дитрих.
— Боюсь, она мне теперь не совсем подруга. Точнее — совсем не. Мне кажется, я жила в одной комнате с другой девушкой. Теперь я даже не могу сказать, выполнит ли она свои угрозы…
— Выполнит, — уверенно сказал Дитрих и обнял меня. — Другое дело, что их всерьез не воспримут. Скорее всего… Угораздило же тебя с такой связаться…
— Она влюблена в Штефана, — напомнила я, закрывая глаза и утыкаясь лбом ему в плечо.
— Но это же не значит, что нужно терять стыд и совесть. Эггер для нее важен, а на все остальное — наплевать, — зло сказал Дитрих. — Мне кажется, они нашли друг друга.
— Да, наверное. Только я ее потеряла. Знаешь, она мне была как сестра. Не такая, как мои по отцу, а такая, какая должна быть — добрая, все понимающая… Когда отец женился после смерти мамы, он сразу стал от меня отдаляться. А для мачехи я всегда была лишь досадной помехой. Думаю, она с облегчением вздохнула, когда я уехала, и выбросила меня из головы окончательно. Для ее детей я была лишь мишенью для пакостей. Когда Эмми появилась в моей жизни, я очень обрадовалась. А теперь… теперь у меня опять никого нет.
— У тебя есть я, — невозмутимо сказал Дитрих и погладил меня по голове. — И фикус. Хочешь, мы его усыновим, если он тебе так дорог?
Миг назад я была самой несчастной в мире иноритой, но теперь невольно рассмеялась. Мои проблемы никуда не делись, но теперь они казались совсем не такими важными.
ГЛАВА 25
— Нужно узнать, что там вменяют Эггеру, — задумчиво сказал Дитрих. — Твоя… гм… бывшая подруга слишком невнятно обрисовала ситуацию. Что за книгу у него нашли и почему вообще стали обыскивать, если он столько времени не вызывал подозрения?
— Может, вызывал, только оснований для обыска не было, — предположила я.
— Так откуда-то они должны были появиться. Не из воздуха же. Дело было почти закрыто, причем причину случившегося указывали как смерть по неосторожности.
— Не могли его арестовать по другой причине? А найденная при обыске книга оказалась из библиотеки иноры Вернер.
— Если бы его арестовали по другой причине, то вряд ли стали бы просматривать библиотеку. — Дитрих потер подбородок. — Нет, арестовали из-за Вернер, уверен. Но почему именно сейчас?
Если у него не было ответа на этот вопрос, то у меня и подавно. Слишком многое неизвестно, гадать можно долго, но занятие это бессмысленное. Очевидное, Дитрих пришел к тем же выводам.
— Подобью все для отчета Кремеру и схожу в Сыск, — сказал он. — Может, что и прояснится.
— Ты будешь его вытаскивать? — уточнила я. — Из-за угроз Эмми?
— Не волнуйся ты из-за этих угроз, — недовольно сказал он. — Даже если она вывалит
