— Добрый день, инорита, — приветствовал меня Кремер, глядя с каким-то жадным любопытством. — Не ожидал вас здесь встретить, не ожидал.
— Добрый день. Действительно, Гаэрра велика, — согласилась я. — Вероятность встречи очень маленькая.
Инора Кремер сложила губы в подобие вежливой улыбки. Глаза у нее были большие, а зрачки — просто огромные. Сначала я решила, что она принимает что-то запрещенное, но потом я поняла, что инора лишь удерживала боль, не давала ей вырваться наружу стоном или криком. Этой рыжей особе, которую я заочно обвинила во всех грехах, сейчас было очень плохо. Что было тому причиной: выходка Кремера, какая-то иная проблема или серьезное заболевание — по ее виду понять было нельзя. Быть может, то, что привозил Штефан, шло на лекарство для нее, а не мужа, а она боялась показаться болезненной постороннему мужчине? Но нет, не мог же он не замечать такого ее состояния, если оно было часто? Или сейчас у нее нет возможности принять нужное лекарство, Штефана же арестовали? Но я тут же одернула себя. Не так давно его арестовали, чтобы у этой Магдалены возникла нехватка нужных ингредиентов. Наверняка же она заказывала с запасом. Да и что мне до ее проблем?
— Дорогая, — между тем говорил Кремер, обращаясь к жене, — это невеста Эггера.
В глазах Магдалены промелькнули интерес и удивление. Удивлена была и я — Кремер о таком не мог знать, а если и знал, то должен был промолчать о своем знании. Эти его слова были слишком неожиданны и неприятны.
— Я не невеста Эггера, — резко ответила я.
— Странно, а этот милый молодой инор утверждает обратное, — с гадкой усмешкой сказал Кремер. — Милочка, что ж вы так сразу от него отказываетесь? Может, его еще выпустят.
— Откуда вам знать, что он утверждает? И откуда вы вообще знаете, что нас с ним что-то связывало?
— Я много чего знаю, — ответил Кремер. — И с удовольствием удовлетворил бы ваше любопытство. Вот только Магдалена себя плохо чувствует. Ей бы посидеть, отдохнуть. Займем столик в кафе? Я возьму вам чашечку чая, под него так хорошо слушаются интересные истории.
Мне было так любопытно, что я чуть было не согласилась. Но тут опять почувствовала артефакт, очень слабо, так что было непонятно — предупреждение это или я просто про него случайно вспомнила. Инор Кремер уставился на меня. Губы его улыбались. Но глаза… глаза были колючие и злые.
— Да, мне надо присесть, — безжизненно сказала Магдалена.
Так мог бы говорить голем — монотонно, без малейшей интонации. Это было даже не подтверждение слов мужа — создавалось впечатление, что ей все равно, что говорить, лишь бы покороче. Она казалась куклой, не живым человеком. Красивой говорящей куклой. Меня охватила настоящая паника. Стараясь ее не показывать, я торопливо забормотала:
— Не буду вас задерживать. Мне и самой пора домой, извините. До свидания.
И, не слушая больше Кремера, почти побежала от него. Мне было страшно, так страшно, как никогда. Казалось, задержись я на минуту, и буду стоять такой же куклой рядом с его женой. Полностью послушной воле кукловода. Почему мне показалось, что он ею управлял? Сама не знаю…
Дитриха дома не было. Страх не проходил, а лишь усиливался. Я ничего не могла делать, все падало из рук, и если бы просто падало — хрупкое еще и разбивалось. Я приготовила себе чай, думала, хоть немного успокоюсь, но почти тут же выронила чашку. Чашка была моя любимая. Я села рядом с кучей осколков, которые от нее остались, и разрыдалась.
— Линда, что случилось?
Прихода Дитриха я не заметила, и это напугало меня еще сильнее. Я подскочила, словно лужа чая до меня добралась и пыталась укусить, и уткнулась ему в грудь, не переставая рыдать. Дитрих обнял меня и начал уговаривать. Успокоиться мне удалось не скоро, а связно рассказать вообще не получилось. Но из моих отрывистых фраз муж понял, что причина моей истерики — встреча с семейством Кремеров и странное поведение обоих.
— Я уверена, с ней что-то не так, — заключила я.
— Конечно, не так, — вздохнул он. — Сегодня Эггер сдал тех, кому был разрешен проход через защиту. Как мы и предполагали, второй была Магдалена Кремер. Она согласилась на полное ментальное сканирование, без раздумий согласилась. И встретила ты их сразу после него. Так что состояние ее объясняется этим. Вспомни, как ты себя чувствовала.
— Из-за этого? — недоверчиво спросила я. — Она была такая бледная. И эти расширенные зрачки…
— После глубокого вмешательства так себя и чувствуют, — ответил Дитрих. — А ее проверили от и до. Линди, мне кажется, ты себя накручиваешь.
— А амулет… — ухватилась я за последний аргумент. — Амулет же сработал, пусть слабо, но все же.
— Уверена, что сработал?
— Не знаю. — Я начала успокаиваться, и теперь мне моя вспышка ужаса казалась глупой и немотивированной. — Я теперь ни в чем не уверена. Но этот Кремер… он меня пугает, ужасно пугает. Есть в нем что-то такое…
Я всхлипнула последний раз и посмотрела на Дитриха. Он чуть ко мне наклонился, такой заботливый и внимательный. И тут до меня дошло, что он говорил об обследовании Магдалены.
— Дитрих, но если инора Кремер прошла через сканирование и ее отпустили, значит, это не она подбросила Штефану контейнер с книгой?
— Не она, — подтвердил Дитрих. — Сканировал сам Карл. Правда, он отметил некоторые странности, которые объяснить не смог, но в отчете указал. Но в одном он твердо уверен — инора Кремер была в квартире Эггера два раза. Оба раза забирала купленные для нее травы и зелья, которые он не успевал передать. Дальше прихожей не проходила.
Он отвел глаза в сторону, чуть-чуть, ненадолго, но я сразу поняла, что он что-то замалчивает.
— Если это не она, то тогда остается двое подозреваемых: я и Штефан, так?
— Так, — неохотно ответил Дитрих. — Но у нас есть результаты сканирования от Карла. Не зря же я его просил. — Он несколько кривовато улыбнулся и добавил: — Нужно будет сходить еще на одно сканирование, Линди. Совсем неглубокое — пара дней между обследованием Карла и арестом Эггера.
— Меня не этот период
