Вот Михалис и отирался в Лондоне вторую неделю. Как-то зашел в «Tequila Embassy» пообедать. Кадри на него внимания не обратила – обслуживала соседние столы. Он на следующий день пришел – а у нее выходной. Как пришел, так и ушел. На третий день у Кадри вечерняя смена, а Михалису как раз «сарайчик» подогнали – ну он вечером на обновке и приехал, к закрытию. Машину в Q-Park на Лейстер-сквер бросил, место едва нашел.
У Кадри настроение отвратное, она тогда только с пакистанцем своим расплевалась – а тут этот, при цветах, при улыбке и при «мерседесе». Вот не хватало ей эллина после пака для полного безоблачного счастья, ага.
Отвез домой. По навигатору ехал, путался, раза три не туда свернул. На следующий день у нее утренняя, а вечером опять катались. А через неделю, опять в ее выходной, уже самолетом прилетел. И так летал не раз и не два. Она с ним как кошка с мышкой играла – притянет, коготочек вонзит, да оттолкнет, но так, чтобы в пределах досягаемости. Мое – положь, не трожь! Играла-играла и доигралась.
В «Текиле» дела шли хуже некуда. Байрнсон сказал: ребята, работаем последние шесть недель. У Кадри руки опустились. В кармане ветрено, на душе кошатинкой поскребнуто, и деваться совсем некуда. Но тут пришла мысль. Позвонила Свете на Кипр. Света с мамой в одном дворе выросли. Только мама – эстонка, а Света – донская казачка. Тогда страна была одна, на национальные несоответствия внимания не обращали. Света через два дня звонит – приезжай, Каранидис тебе место нашел в хорошей гостинице, там владелец с ним из одной деревни. Ну и Михалис под боком, получается. Всё не одна.
– Ты есть будешь?
Зависший Михалис с трудом опять оторвался от адова игрового телевизора:
– А? – стягивая наушники и силясь понять, что она от него хочет.
Кадри стиснула зубы. Я для него тоже вроде игрового автомата. Сто фрикций, это если повезет, – и призовая игра. Ну не скотина ли!
– Я. Тебе. Положила. Пиццу. На. Тарелку.
Вот только бы не сорваться на крик. Так бы и уебала по тебе и твоему танчику. Прямой наводкой. Кадри поднялась на второй этаж. Скинула халат. Натянула белье и колготки. Застегнула джинсы. Укуталась в свитер. Капюшоном куртки укрыла волосы и – вниз.
– Я ушла.
Тишина. Лишь в наушниках приглушенный звук танковой канонады. Счастливо оставаться, задрот-полководец.
На улице солнце, да так, что глазам больно, и ветер. Кадри спустилась с пригорка и пошла по пустынной дороге. Слева – бескрайние оливковые рощи, справа – отдыхающие от посевов, покрытые еле заметным зеленым травяным пушком поля.
Тысячи птиц – мелких птиц, клевавших зеленую поросль, – словно по команде поднялись в воздух, рассыпались, распределились по воздушному пространству. Сотни и сотни птичьих голосов создавали невероятную какофонию. Только бы в мою сторону не полетели, а то от помета не отмоешься. Кадри рассмеялась – вспомнила, как с Михалисом кормили птиц на пруду в Гайд-парке, и как чайка нагадила Михалису прямо в глаз, и как Кадри бегала в ларек за бутылкой воды, а Михалис стоял такой растерянный и не знал, что с этим делать.
Внезапно наступила тишина. Полная тишина. Мертвая. И тут что-то произошло. Птичий рой пришел в движение. Из тысяч птиц стали образовываться динамические изменяющиеся объемные фигуры и поверхности.
Вот пошла лента Мёбиуса, выворачивающаяся изнутри наружу вокруг воображаемого геометрического центра. Вот лента рассыпалась и тут же превратилась в волнистую синусоидальную поверхность, играющую максимумами и пессимумами. Вот возникло веретено и тут же стало закручиваться вокруг продольной оси. А вот теперь – шар, теперь – шестиугольная призма, и снова шар! Шар разделился на два, и тут шары полетели навстречу друг другу, но не разбились, а проникли один в другой, сконденсировались в совсем малом объеме. Как они не сталкиваются между собой? – удивилась Кадри. – Если бы я была птицей, одной из них, что бы я чувствовала, исполняя танец?
Следом за «итоговым» шаром – лежачая вращающаяся веретеном восьмерка, символ бесконечности, летящая под углом в сорок пять градусов к линии горизонта… И вдруг – опять внезапно – птицы распределились тончайшим слоем над полем и в секунду сели на землю. Тысячи голосов наполнили пространство. Несколько секунд назад – виртуозные танцоры, пиксели на невероятном мониторе, теперь были просто глупые птицы, они без фантазии клевали траву и нестройно галдели.
Димитра лежала на диване возле телевизора.
– Ты же не собиралась домой сегодня, Ка?
– Я передумала. Есть хочешь?
– Хочу, хочу! – пискнула довольная Дими.
– Картофельное пюре и котлеты. Приступаем к производству?
– Приступаем, приступаем! – Димитра вскочила с дивана и стремглав понеслась собирать по шкафам нужную для готовки посуду. – А котлетам твоим меня научишь?
– Научу, конечно. Только сначала перекур.
Они взяли плед, вышли на балкон и укутались им вместе.
– Как же здорово, что ты вернулась… – Димитра поцеловала подругу в шею прямо под мочкой правого уха.
– Я скучала, но всему свое время, – прошептала Кадри, прижавшись носом к Димитриным кудряшкам. – Сейчас нас ждут великие кулинарные дела! Мы же не собираемся худеть?
– Не дождутся! – воинственно подытожила Дими.
Глава 09
Утром Андрей отправился на завтрак. Шведский стол в «Саут Косте» был приличным. Вообще, гостиница произвела на Андрея приятное впечатление – чисто, тихо и спокойно. Что было особенно приятно, вся сантехника работала идеально. Никакой капели из кранов, никакой течки из унитазного бачка, никаких засоров в ванне и душевой. Следуя печальной мудрости Михаила Афанасьевича, разруха, конечно, не старуха с клюкой, и не в сортирах она, а в головах – но начинается, по обыкновению, именно с сортиров. «Саут Кост» разруха обошла стороной.
Внизу на ресепшене молодой улыбчивый мужчина в форменном пиджаке приветственно поднял руку.
– Доброе утро, мистер Андрей! Вам посылка!
Андрею было странно обращение по имени, начинающееся с «мистер». Но, как объяснил Гугл, в здешних краях это вполне нормально и свидетельствует лишь об уважении к собеседнику. Андрею было немного неудобно – он впервые в жизни ощутил себя «мистером», а значит, человеком в некоторой мере солидным.
Портье протянул Андрею плоский бесконтактный ключ с баварской эмблемой. А, вот в чем дело – значит, Док сдержал вчерашнее обещание, улыбнулся Андрей. Ну что ж, пойдем, проверим, что там нам уготовано судьбой.
На стоянке стояло десятка два автомобилей. Машин с тем же логотипом, что украшал ключ, было три. Андрей нажал на кнопку, но ни одна из них не отозвалась. Нажал еще раз – снова тишина. Не
