– Я вижу. Ты что-то чувствуешь к Лукасу?
На ее лице появилось выражение печали. При каждой их встрече Лукас ухитрялся найти отклик в ее душе. Даже сейчас, пока она пыталась найти ответ, мысли о нем пробуждали в ней влечение. Чуть не плача от унижения, она задумчиво покачала головой.
– Я сама не знаю, что чувствую. У меня все мысли перепутались. Знаю только, что очень его уважаю… и… он невероятно меня волнует.
Томас глубоко вздохнул, читая правду в ее глазах.
– Если ты скажешь, что любишь его, я отвечу, что у тебя прекрасный вкус. Лукас – самый верный друг, о котором только можно мечтать, и я не знаю мужчины с более сильным характером. Пойми, Пруденс, он прекрасный человек. Я не встречал никого лучше. Очень немногие женщины могли устоять перед его очарованием. Любая придворная дама была бы польщена его предложением… почему же ты сомневаешься?
Пруденс подняла глаза и взглянула на брата так умоляюще, что он взял ее за руки.
– В чем дело? Что тебя отталкивает?
Судорожно сглотнув, она еле слышно прошептала.
– Я боюсь, Томас.
– Лукаса?
Девушка кивнула.
– Он такой противоречивый человек – солдат, искатель приключений. Жизнь, которую он вел, я даже представить себе не могу. Он намного меня старше, у него огромный опыт, и он бывал в таких местах, которые я никогда не увижу. Я не понимаю, что он во мне нашел.
Лицо Томаса смягчилось.
– Не понимаешь? Зато я понимаю и знаю, как стремится он к браку с тобой. У вас целая жизнь впереди, чтобы лучше узнать друг друга, и я советую тебе не торопиться с выводами. Просто помни, что он предпочел тебя всем прочим женщинам, и радуйся этому, даже если тебе не нравятся методы, которыми он воспользовался, чтобы завоевать тебя. Ты права. Я и сам многого не знаю о Лукасе. Он не самый откровенный человек, но в его душе есть целый океан любви, который он подарит своей избраннице. И я искренне верю, что ты и есть та самая единственная его избранница. Никто так не мечтает о счастливом браке, как Лукас. Вопреки своей репутации он очень чувствительный и нежный человек. Но я обещал ни к чему тебя не принуждать, Пруденс.
– А ты хочешь, чтобы я вышла за него, да, Томас?
– Я мечтаю, чтобы ты искренне полюбила его и согласилась принять его предложение. Все могло сложиться гораздо хуже, ведь многие молодые девушки твоего положения не знают до свадьбы своих женихов. Обычно за них решают родители, а дочери не смеют противиться родительской воле. Но твоя судьба сложилась иначе. – Неожиданно глаза Томаса лукаво заблестели. – Не скажешь же ты, будто тебе не нравится дразнить и изводить моего друга.
Пруденс повеселела, и на ее щеках вновь появились ямочки.
– Да, иногда. Это бывает забавно.
– Ну вот. – Его лицо вновь стало серьезным. – Мы с Арабеллой очень тебя любим, Пруденс, и не хотим, чтобы ты была несчастна. Решение останется за тобой. Но можешь кое-что мне пообещать?
Догадываясь, что Томас хочет попросить, девушка тихо ответила.
– Да. Что?
– Вчера ты отказалась выйти за Лукаса в сердцах. Я прошу тебя подумать еще.
– Я ведь была очень рассержена, правда? Я выполню твою просьбу, но ты должен понять, что означает для меня это решение. С тех пор, как ты рассказал мне о намерениях Лукаса, я не могу думать ни о чем другом. Мне трудно сосредоточиться, Томас, и мне нужно время. Я считаю брак слишком важным и серьезным шагом, к которому нельзя относиться легкомысленно.
На губах брата появилась улыбка.
– Конечно. Но не затягивай с решением. Терпением Лукас никогда не отличался. – Томас взял поводья и вывел Лисичку во двор, мрачно взглянув на ползущие с запада тучи. – Не нравятся мне эти облака, и, похоже, где-то уже грохочет. Не исчезай надолго, и дальше чем до деревни не заезжай.
Пруденс и не собиралась далеко заезжать, но, промчавшись через деревню, она не удержалась от искушения заехать в Марлден-Холл и лично побеседовать с мужчиной, который имел наглость договариваться о браке без ее ведома. И все же, когда вдали показались высокие трубы Марлден-Холла, ее решимость развеялась. Спешившись, девушка уселась на бревно, сняла шляпку и, обхватив руками колени, принялась размышлять о том, каково ей было бы стать хозяйкой этого дома.
Девушка сидела, не двигаясь, около получаса, пытаясь отвлечься от волнений и призвать на помощь здравый смысл. Томас, конечно, в чем-то прав. Титул Лукаса, его великолепный дом и сады, не говоря уже о состоянии, позволят ей купаться в роскоши до конца своих дней. Она ни в чем не будет нуждаться, а Томас получит свои пятьдесят акров пастбища.
В ветвях зашумел ветер, и первые капли дождя упали на землю, но Пруденс так глубоко ушла в свои мысли, что ничего не замечала. Она восстанавливала в памяти образ мужчины, пожелавшего взять ее в жены, и вспоминала свои встречи с ним. По ее щекам текли слезы.
Девушка печально вздохнула. Естественно, она неравнодушна к Лукасу и не умеет притворяться. Пруденс даже не ожидала, что станет так скучать по нему в разлуке. Но почему ей так претит мысль о замужестве? Способна ли она проглотить свою гордость, пойти к нему и заявить, что уступает безо всяких условий… просто сказать, что согласна выйти за него? Конечно, ему будет приятно. Как жаль, что это так непросто сделать.
Небо угрожающе потемнело, и налетел ветер, разметавший волосы девушки и подхвативший ее шляпку, взлетевшую чуть ли не к верхушкам деревьев. Мерный перестук дождевых капель сменился сплошным потоком воды, обрушившимся из тяжелых туч. В первые же мгновения Пруденс промокла до нитки. Вскочив на ноги, она в отчаянии огляделась по сторонам. До дома было слишком далеко, а деревья не давали никакого укрытия.
Вскарабкавшись на спину лошади, Пруденс поняла, что ей придется обратиться за помощью к своему будущему жениху. Какие-то сомнения еще оставались, но девушка упрямо вскинула голову и, сжав в руках поводья, направила Лисичку к Марлден-Холлу.
Лакей впустил ее, и Пруденс вошла, сознавая, что представляет собой жалкое зрелище. Застыв посреди прихожей, она окинула взглядом ряд дверей, пытаясь понять, за которой из них скрывается владелец дома.
– Вы сообщите лорду Фоксу о моем прибытии?
Лакей уставился на ее промокшее платье, не в силах поверить, что это та самая красивая дама, с которой хозяин приезжал в Марлден-Холл неделю назад.
– Он в кабинете, госпожа Фейрворти, – ответил лакей, пытаясь сохранить невозмутимый вид, и указал на дверь напротив. – Я объявлю.
– Спасибо, не надо, – заявила Пруденс и, не замечая его изумленного лица, направилась к двери. Постучав и собравшись с духом, она вошла и прикрыла за собой дверь.
Лукас сидел за столом и что-то писал. Его белая рубашка была расстегнута у ворота, открывая мощную шею и часть груди, поросшую темными волосами. Пруденс решила, что с этими широкими плечами, темной вьющейся шевелюрой, загорелым лицом и ленивой улыбкой он похож на самого красивого пирата на свете.
Если бы он только не действовал за ее спиной и не строил планов жениться…. Разве можно простить его тщеславную уверенность в том, что она будет так польщена его предложением, что уступит без спора? Это лишь доказывает, как мало он ее знает, и что волнуют его вовсе не ее чувства, а лишь собственные желания.
Когда Лукас поднял глаза и увидел стоящую перед его столом Пруденс, промокшую насквозь, он буквально застыл от изумления.
– Пруденс! Что, во имя всего святого, ты делаешь здесь… и в такую погоду? – воскликнул он, вскочив и обойдя вокруг стола.
Он насмешливо выгнул бровь, окинув девушку пристальным взглядом. Несмотря на испачканную и
