– Святых невест.
– Что? Церковь Святых невест на Флит-стрит?
– Она самая.
Сообразив, почему Лукас выбрал именно эту церковь, Пруденс понимающе улыбнулась, и ее глаза потеплели.
– Она очень древняя.
– Я знаю. Первая христианская церковь, основанная святой Бригиттой, ирландкой из Килдары. Ее праздник совпадает с днем другой Бригитты, которая…
Пруденс покраснела.
– Спасибо за урок истории, Лукас, но я знаю, кто такая Бригитта, – вмешалась она.
Лукас насмешливо выгнул бровь.
– Знаешь?
– Да.
– Тогда скажи мне. Кто она?
Румянец на ее щеках стал еще гуще.
– Кельтская богиня плодородия, – со смехом ответила Пруденс.
– А ты любишь детей, Пру? – спросил Лукас через мгновение, продолжая улыбаться.
Девушка вспомнила, как держала на руках новорожденную девочку Мэри.
– Конечно, люблю.
– Хорошо, потому что одним ребенком я не ограничусь. Так ты не против начать нашу совместную жизнь с венчания в церкви Святых невест, и чтобы нам покровительствовала кельтская богиня плодородия? Через неделю ты станешь моей навсегда.
Наклонив голову, Лукас поцеловал ее еще раз с пронзительной нежностью. Пруденс пылко ему ответила, вложив в свой поцелуй всю любовь, накопившуюся за дни разлуки.
– Скажи, что задерживает тебя в Лондоне, – пробормотала она через несколько минут.
Лукас вздохнул, заметно помрачнев.
– Я пытаюсь выследить своего кузена. Мои люди ищут его повсюду, но он как в воду канул.
Пруденс насторожилась.
– Джеффри?
– Да. Он здесь, в Лондоне.
– Но… откуда ты знаешь?
– Я чувствую.
Девушка побледнела, заметив, как изменилось лицо Лукаса. Неожиданно ей стало страшно за него.
– А тебе обязательно искать Джеффри, Лукас? Неужели так важно его найти?
– Если бы ты знала, что сделал мой кузен, ты бы не спрашивала.
– Я знаю, – прошептала Пруденс.
Он пристально взглянул на нее.
– Откуда? Кто тебе сказал?
– Томас. Он… считает, что я должна это знать.
Его лицо исказилось от боли.
– Когда? Когда он сказал тебе? – резко спросил Лукас. – Сегодня?
Пруденс кивнула.
– Да.
Одно короткое слово заставило Лукаса вскочить на ноги. В его глазах сверкнул гнев.
– Лукас… пожалуйста… не смотри на меня так. Если бы ты сам рассказал мне об этом, я давно бы уже поняла, почему ты так ненавидишь Джеффри.
– Рассказал бы тебе? – усмехнулся он. – Как я мог рассказать, когда мне даже думать об этом больно? Пруденс, у меня забрали все, кроме жизни. Можно сказать, что мне еще повезло, потому что я сумел отгородиться от всего… думать только об одном взмахе весла, о еще одном сражении, о еще одном дне, и ждать чуда. Я два года был никем.
Его лицо казалось застывшей маской. Склонившись к девушке, смотрящей на него с ужасом и любовью, он сжал ее плечи стальными пальцами. Мысль о том, что Пруденс пришла к нему из жалости, привела его в бешенство.
– Когда, Пруденс? Когда ты поняла, что любишь меня? После того, как Томас рассказал тебе о двух годах рабства, или все-таки раньше? Потому что я не вынесу твоего сочувствия или твоей жалости. Только не от тебя.
Ярость в его глазах пугала.
– Это случилось раньше, Лукас… клянусь. Но лишь теперь поняла, как сильно люблю тебя… как много ты для меня значишь. Это открытие помогло мне переступить через мою глупую гордость и самой прийти к тебе… хотя я мечтала об этом с той самой ночи в Марлден-Холле. Пожалуйста, поверь, мое сердце переполнено любовью к тебе, и я никогда с тобой не расстанусь.
Лукас, тяжело дыша, посмотрел ей в глаза, и нашел там только любовь, такую огромную, что рядом с ней он чувствовал себя карликом.
– Я верю тебе.
– Это не жалость и не сочувствие. Когда я узнала о том, что ты пережил… о твоих страданиях… моя боль была невыносимой. Я хотела быть с тобой рядом, чтобы разделить твои муки. Но рассказ Томаса еще и разозлил меня. Я до сих пор злюсь на твоего кузена за то, что он сделал с тобой. Я не виню тебя за твое желание отомстить.
– Отомстить? Ты об этом подумала? Пру, я не хочу мести. Я не мстителен. Я хочу вытащить Джеффри из той дыры, в которую он забился, лишь для того, чтобы спокойно жить дальше, не опасаясь наемных убийц.
Пруденс ахнула, осознав, какую угрозу представляет Джеффри Фокс для ее любимого мужчины.
– Нет, Лукас. Джеффри не посмеет…
– Я не питаю иллюзий насчет моего кузена. С тех пор, как я вернулся в Англию, он уже пытался убить меня.
Она побледнела, как полотно, охваченная страхом.
– Что? Когда?
– В ночь моего прибытия в Лондон… когда я ушел из Мэйтленд-Хауза и возвращался на Уайтхолл. Я обезоружил мужчину, который напал на меня, но не смог его допросить. Я подозревал, что это дело рук Джеффри, но когда не нашел в гавани его корабля, решил, что ошибался. Однако после твоего рассказа о встрече с ним в Лондоне в тот день, я понял, что он нанял этого человека, чтобы убить меня.
– Ты помнишь, как он выглядел?
– Неряшливый толстяк с маленькой бородкой и глазами навыкате.
– Похоже на того типа, с которым был Джеффри в день королевской процессии. Почему Джеффри так тебя ненавидит?
– Это долгая и неприятная история, – сказал Лукас, усевшись рядом с девушкой на диван и обняв ее. – У моих родителей очень долго не было детей, и все решили, что моя мать бесплодна. Дядя Джордж, он младше отца на десять лет, понял, что Марлден-Холл и все имущество перейдут к нему и его наследникам. Он женился, и вскоре родился Джеффри. Джордж уже успел внушить своему сыну, что в один прекрасный день он станет здесь хозяином, но неожиданно моя мать забеременела и родила меня. Джеффри было тогда восемь лет. Ни дядя Джордж, ни Джеффри не простили мне этого. Каждый раз, когда Джеффри приезжал в Марлден-Холл, он объезжал верхом все поместье, разжигая в себе злобу. Затем он поступил на флот. Я не догадывался о его ненависти, пока не встретился с ним в Марселе. – Он вздохнул, взглянув на Пруденс. – Остальное ты знаешь.
Лукас встал и, подав руку девушке, помог ей подняться с дивана.
– А теперь, любовь моя, мы вместе поужинаем и я отвезу тебя в Мэйтленд-Хауз. Завтра у тебя будет тяжелый день. Когда я представлю тебя ко двору в качестве моей жены, ты должна быть одета с иголочки. Верити найдет для тебя хорошую портниху.
Встав на цыпочки, Пруденс чмокнула его в губы.
